День прошел очень удачно. Фургоны покрыли большое расстояние по равнине и остановились на ночлег в тени зубчатого горного хребта. Чуть севернее со скалы срывался водопад, и для стоянки странники — выбрали место у начинавшейся от него речки. Женщины и дети собирали хворост в роще на склоне для вечерних костров, а почти все мужчины отправились поискать дичи. Шэнноу отдыхал в фургоне Иеремии.Появилась Исида с охапкой хвороста и бросила ее к ногам Иеремии.— Тебе не вредно немножко поработать, — сказала она, и оба они заметили усталость в ее глазах и легкую лиловатость под ними.— У старости есть свои привилегии, — сказал Иеремия с вымученной улыбкой.— Ты, наверное, про лень, — отрезала она и повернулась к рыжему молодому доктору:— А у вас какое извинение?Мередит покраснел и вскочил на ноги.— Простите! Я… Как-то не подумал. Что мне надо делать?— Вы могли бы помочь Кларе собирать хворост. Вы могли бы ободрать и выпотрошить кроличьи тушки. Вы могли бы пойти на охоту с другими мужчинами. Бог мой, Мередит, от вас никакого проку! — Повернувшись на каблуках, она решительным шагом направилась назад в рощу.— Она слишком много работает, — сказал Иеремия.— Она — настоящий боец, Иеремия, — грустно ответил Мередит. — Но она права. Я чересчур много времени провожу в размышлениях — в мечтах, если хотите.— Некоторые люди — прирожденные мечтатели, — сказал Иеремия, — ничего дурного в этом нет. Пойдите помогите Кларе. Она же почти на сносях, и таскать хворост ей ни к чему.— Да… Да, вы правы.Оставшись один, Иеремия соорудил кольцо из камней и тщательно сложил в нем хворост так, чтобы он сразу разгорелся. И не услышал, как к нему подошел Шэнноу, обернувшись только на скрип кресла Мередита, в которое тот опустился.— Вид у вас окрепший, — сказал старик. — Как вы себя чувствуете?— Идущим на поправку, — ответил Шэнноу.— А ваша память?— Тут где-нибудь поблизости есть селение?— Почему вы спрашиваете?— Когда мы еще ехали, я увидел вдали дым.— Я его тоже видел, — сказал Иеремия. — Но если удача нам улыбнется, завтра вечером мы уже будем далеко отсюда.— Удача?— В наши беспокойные времена странников не слишком привечают.— Почему?— Нелегкий вопрос, мистер Шэнноу. Быть может, люди, привязанные к одному какому-то месту, завидуют нашей свободе. Быть может, они видят в нас угрозу своему обычному укладу. Иными словами, я не знаю причины. С тем же успехом вы могли бы спросить, почему людям нравится убивать друг друга или почему им куда легче ненавидеть, чем любить.— Вероятно, дело в собственничестве, — сказал Шэнноу. — Когда люди пускают где-нибудь корни, они осматриваются по сторонам и начинают считать, что все вокруг принадлежит им — олени, деревья, самые горы. А тут являетесь вы, убиваете пару оленей, и они видят в этом воровство.— Конечно, отчасти и так, — согласился Иеремия. — Но вы не разделяете такую точку зрения, мистер Шэнноу?— Я никогда нигде не пускал корней.— Вы загадочны, сэр. Вы многознающи, вежливы, и все-таки у вас облик воина. Я это вижу. Мне кажется… вы смертоносный человек, мистер Шэнноу.Шэнноу медленно кивнул, и взгляд его темно-синих глаз встретился со взглядом Иеремии.— Вам незачем меня опасаться, старик. Я не зачинатель войн. Я не краду, и я не лгу.— Вы участвовали в той войне, мистер Шэнноу?— Насколько помню, нет.— Большинство мужчин вашего возраста участвовали в войне Единения.— Расскажите мне о ней.Но старик не успел ничего сказать. К ним подбежала Исида.— Всадники! — крикнула она. — И вооруженные.Иеремия встал и прошел между фургонами. Исида шла рядом с ним. К ним присоединились еще женщины и дети. Доктор Мередит, прижимая к груди охапку хвороста, застыл на месте рядом с беременной женщиной и ее двумя дочками. Иеремия приложил ладонь к глазам, загораживая их от лучей заходящего солнца, и пересчитал всадников. Пятнадцать, и все вооружены. Во главе ехал худощавый молодой человек с совершенно белыми, по плечи, волосами. Отряд легкой рысью приблизился к фургонам и остановил коней. Белобрысый наклонился с седла.— Кто вы? — спросил он с нотой пренебрежения в голосе.— Я Иеремия. А это мои друзья. Белобрысый поглядел на раскрашенные фургоны и что-то тихо сказал всаднику справа от себя.— Вы верные последователи Книги? — спросил он затем, переводя взгляд на Иеремию.— Конечно, — ответил старик.— У вас есть документ, подтверждающий Клятву? — Его голос стал мягким и превратился почти в шипение.— Нам никто не предлагал принести клятву, сэр. Мы странники и редко остаемся возле селений настолько долго, чтобы нас спрашивали о нашей вере.— Я спрашиваю о ней, — сказал белобрысый. — И мне не нравится твоя дерзость, фургонщик. Я Аарон Крейн, Клятвоприимец селения Чистота. Знаешь, почему мне поручили этот пост? — Иеремия покачал головой. — А потому, что я наделен даром обличения. Я учую язычника с пятидесяти шагов. А в Божьем краю таким места нет. Они пятно на лике земли, зловредная язва в плоти планеты и мерзость в глазах Божьих. Прочти мне сейчас же двадцать второй псалом.Иеремия тяжело вздохнул.— Я не книжник, сэр. Моя Библия у меня в фургоне… Я схожу за ней.— Ты язычник, — завизжал Крейн, — и твой фургон будет сожжен! — Извернувшись в седле, он махнул всадникам. — Пусть головни в их кострах послужат вам факелами. Сожгите фургоны!Всадники спешились и ринулись следом за Крейном. Иеремия встал перед ними.— Прошу вас, сэр, не… — Его отшвырнули. Иеремия тяжело ударился о землю, однако кое-как поднялся на ноги в ту секунду, когда Исида подбежала к тому, кто ударил его, занося кулак. Он отшвырнул и ее.И Иеремия в бессильном отчаянии смотрел, как отряд окружает костер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16