Он возьмет женщину первым и будет резать ее раскаленным ножом. Чресла его возбужденно напряглись.
А Рек... Ну и рожу он скорчит, увидев, что они пришли!
Ужас застынет у него в глазах! Ужас, от которого цепенеет разум и кишки опорожняются сами собой!
Однако Рейнард ошибся.
Рек вышел из хижины, взбешенный и дрожащий. Он не мог вынести презрения на лице Вирэ. Только гнев помог бы ему позабыть об этом, да и то вряд ли. Но не может же он перемениться, верно? Одни рождаются героями, другие трусами. Какое право она имеет судить его?
— Регнак, дорогой! Правда это, что у тебя там женщина?
Рек оглядел собравшихся разбойников. Больше двадцати человек выстроилось полукругом позади высокого плечистого атамана. Рядом с Рейнардом стоял могучий Груссин, сжимая в руках обоюдоострый топор.
— Доброе утро, Рейн, — сказал Рек. — Что привело тебя сюда?
— Да вот прослышал, что у тебя завелась подружка, и подумал, что старина Рек не откажется поделиться с нами. Я приглашаю вас ко мне в лагерь. Где она?
— Рейн, она не про тебя. Хочешь выкуп? Караван идет...
— Провались он, твой караван! Тащи сюда бабу.
— Специи, драгоценные камни, меха. Большой караван.
— Расскажешь по дороге. Мое терпение на исходе. Тащи ее сюда!
Рек, вспыхнув от гнева, выхватил из ножен меч.
— Идите и возьмите ее сами, подонки!
Вирэ встала рядом с ним со шпагой в руке, разбойники тоже обнажили оружие и приблизились.
— Стойте! — вскинул руку Рейнард и вышел вперед, растянув губы в улыбке. — Послушай меня, Рек. Это бессмысленно. Против тебя мы ничего не имеем. Ты был нам другом.
Ну что тебе в этой женщине? Она убила моего брата — для меня это дело чести, сам понимаешь. Положи свой меч — и можешь ехать. Но она нужна мне живой. — «И ты тоже», — подумал Рейнард.
— Если она тебе нужна — бери ее. И меня заодно. Смелее, Рейн. Не забыл еще, для чего служит меч? Или ты, по своему обычаю, отойдешь за деревья и предоставишь другим умирать за тебя? Ну так уползай, гад! — Рек ринулся вперед, и Рейнард поспешно отступил, наткнувшись на Груссина.
— Убейте его — но не женщину! — приказал атаман. — Женщину взять живой.
Груссин выступил вперед, взмахнул топором. Вирэ снова подошла к Реку и встала рядом. Груссин остановился в десяти шагах от них и встретился с бесстрашным взглядом Река. И женщина... Молодая, храбрая — не красотка, но славная девочка.
— Ну, чего ждешь, остолоп! — взревел Рейнард. — Бери ее!
Груссин повернулся и зашагал обратно. Все вокруг стало каким-то странным и зыбким. Он вспомнил себя молодым, откладывающим деньги на собственный клочок земли; плуг у него был еще отцовский, и соседи охотно помогли бы ему выстроить домик близ вязовой рощи. Что сделал он со своей жизнью?
— Предатель! — вскричал Рейнард, выхватывая меч.
Груссин с легкостью отразил его удар.
— Брось это, Рейн. Пошли домой.
— Убейте его! — приказал Рейнард. Разбойники переглянулись. Одни нерешительно сунулись вперед, другие остались на месте. — Ублюдок! Подлый изменник! — завопил Рейнард, снова вскинув меч.
Груссин набрал в грудь воздуха, перехватил топор обеими руками и разнес меч на куски. Лезвие топора, отскочив от разбитого эфеса, врезалось атаману в бок. Тот упал на колени, скрючившись пополам. Груссин еще раз взмахнул топором, и отрубленная голова Рейнарда покатилась по снегу.
Бросив свое оружие, Груссин повернулся к Реку.
— Он не всегда был таким, каким ты его знал, — сказал он.
— Почему? — спросил Рек, опуская меч. — Почему ты это сделал?
— Кто знает? Не только из-за тебя — или из-за нее. Может, что-то внутри просто сказало мне — довольно. Где твой караван?
— Я наврал про караван.
— Ладно. Больше мы не увидимся. Я ухожу из Гранена.
Это твоя женщина?
— Ты неплохо держался.
— Да.
Вернувшись к атаману, Груссин подобрал свой топор.
— Долгой была наша дружба. Слишком долгой.
И Груссин, не оглядываясь, повел разбойников обратно в лес.
— Просто не верится, — сказал Рек. — Это настоящее чудо.
— Давай-ка закончим свой завтрак, — предложила Вирэ. — Я заварю чай.
В хижине Река затрясло. Он сел, уронив меч на пол.
— Что с тобой? — спросила Вирэ.
— Замерз, — ответил он, стуча зубами. Опустившись на колени, она стала растирать ему руки.
— Чай тебе поможет. Сахар есть?
— Есть — в котомке, завернут в красную бумагу. Хореб знает, какой я сластена. Обычно я не так чувствителен к холоду — ты уж прости!
— Ничего. Отец говорит, что сладкий чай хорошо помогает против.., холода.
— Понять не могу, как они нас нашли? Снег должен был завалить все следы. Странное дело.
— Не знаю. На, держи.
Он пригубил чай, держа свою обшитую кожей манерку обеими руками. Горячий напиток плеснул ему на пальцы. Вирэ собрала вещи, выгребла золу из очага и сложила дрова для новых путников.
Горячий сладкий чай успокоил Река.
— Что ты делаешь в Дрос-Дельнохе? — спросил он.
— Я дочь князя Дельнара. Я там живу.
— Он услал тебя из-за войны?
— Нет. Я отвезла письмо Абалаину, а теперь должна доставить еще одно. Сделаю это и вернусь домой. Тебе полегчало?
— Да. Намного. — Рек, помявшись, посмотрел ей в глаза. — Меня трясло не только от холода.
— Я знаю, но это не важно. После боя всех бьет дрожь.
Главное — как человек ведет себя в бою. Отец мне рассказывал, что после Скельнского перевала его месяц мучили кошмары.
— Тебя вот не трясет.
— Это потому, что я все время чем-то занимаюсь. Хочешь еще чаю?
— Да. Спасибо. Я уж думал, нам конец. И мне вдруг стало все равно — восхитительное чувство. — Он хотел сказать, как хорошо ему было стоять рядом с ней, — и не смог. Ему хотелось подойти и обнять ее — но он знал, что не сделает этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16