Примерно так, как это было с операцией «Акула». В последний момент, когда ничего уже нельзя изменить, переиграть и поправить...
- Согласен.
- Предварительные соображения есть по действиям противника?
- Ну разумеется, - сказал Мазур. - Обычная полиция - эти фазаны в белом на перекрестках и те, что следят за покоем туристов - ему не противники вообще. Их потолок - пьянчужки и карманники. Национальная гвардия... Обычно в казарме на боевом дежурстве торчит только четверть. Двадцать пять - тридцать гавриков. Да и боевым дежурством я это называю только из вежливости. За все четыре года независимости не случалось ничего серьезного, а это расхолаживает. Они там, надо полагать, сутки напролет в карты режутся и журналы с голыми бабами листают до дыр... Разведка... Ну, это уже по твоей части.
- Разведка тут, как ни странно, имеется, - сказал Лаврик. - Человек аж двадцать. И работает она по трем-четырем таким же крохотулькам-соседям, главным образом контрабандистов ловит и мелких поставщиков порошочка. В расчет не берем. Супротив Майка они что плотник супротив столяра...
- Что у нас еще? - вслух подумал Мазур. - Охрана президентского дворца чисто символическая - пара придурков в камзолах восемнадцатого века у входа и парочка полицейских внутри...
- Примерно так.
- Что у нас в итоге? - медленно произнес Мазур. - В итоге у нас получается, что серьезному дяде вроде бешеного Майка свергнуть здешнего президента даже проще, чем официантку изнасиловать - официантка, по крайней мере, будет всерьез царапаться и кусаться... Итак, насколько я знаю Майка заочно... Насколько я знаю Майка, у него будет человек тридцать... а то и двадцать. Его обычный стиль. Один раз только у него набралось аж сорок два, но это было в Сен-Мароне, а там у премьера все же имелось не менее роты настоящей, французами вышколенной десантуры... Ну да. Человек двадцать для здешнего президента за глаза хватит. Экономически выгодно, к тому же, если так можно выразиться: он же не на государство работает и не на идею, ему деньги зарабатывать надо. Меньше людей - больше денег...
- А технология! Подумай за него.
- А что тут думать? - подал плечами Мазур без малейшей рисовки. - Я так полагаю: пойдут две группы. Одна врывается в казармы, нейтрализует дежурную смену, захватывает оружейную и гараж с броневиками. Вторая берет на рывок дворец, после чего, надо думать, Аристид или скоропостижно помрет от апоплексического удара, или, как миленький, смотается в эмиграцию.
- Скорее уж первое. Аристид - дядька упрямый и самолюбивый. Эмиграция - не по нему. Наверняка возглавит оборону со ржавым кольтом наперевес...
- Представляю, - ухмыльнулся Мазур. - Аристид со ржавым кольтом во главе полутора зажиревших констеблей против Бешеного Майка с десятком бармалеев... Ну вот, собственно, и все. Расклад незатейливый. Заранее можно сказать: в городе и сообразить еще ничего не успеют, а власть у них уже поменяется самым решительным образом. Значит, нам с тобой нужно будет устроить так, чтобы получилось как раз наоборот... Что у тебя есть по Майку?
- Пока - почти что и ничего. Вот разве что... Ну-ка, что у тебя видно из окна на противоположной стороне улицы?
- Детский вопрос, - сказал Мазур. - Убогий домишко с ангаром из жести. То ли автомастерская там была раньше, то ли какой-то склад. Кто-то там вроде бы живет, я видел во дворе белого субъекта...
- Там сейчас живут два белых субъекта, - поправил Лаврик. - Имена я знаю, но тебе они не интересны, потому что вымышленны. Это, друг мой, и есть они...
- Люди Майкла?
- Нет, кардиналы Папы Римского.
- Ах, вот оно что... - сказал Мазур. - То-то мне показалось, что этот тип, бродя по двору, по сторонам как-то очень уж профессионально зыркает... Но я это отнес на счет повышенной подозрительности. Вот почему ты мне именно там комнатку снял...
- Так оно проще, - кивнул Лаврик. - Одну их берлогу мы уже знаем. А что до остального - есть человечек. Классическая «измена в рядах». Хотя и старый Майклов сподвижничек, но, как уже говорилось, там, где речь идет не о государстве и не об идее, особой верности ждать не приходится. Болтаясь в наемниках, особых капиталов не сколотишь. Дяденька уже в годах, подступает необеспеченная старость, вот он и согласился за энное количество зеленых бумажек заложить любимого фельдмаршала.
- А вдруг - подстава? Как в Монагане?
- Все возможно, поэтому расслабляться не следует, - рассеянно сказал Лаврик. - Посмотрим... Он часиков через несколько даст о себе знать. Покалякаем о делах наших скорбных, если сладится, сразу продвинемся вперед черт-те насколько. Как бы там ни было, у нас еще уйма времени. По некоторым данным, не менее недели.
- Рад слышать, - сказал Мазур. - За неделю мы тут три раза власть поменяем, туда и обратно...
Он оперся на пыльный бетон, уже как следует нагретый жарким солнышком, и уставился на россыпь красивых зданий и ленивое колыхание сверкающего мириадами искр синего флибустьерского моря. Подступили кое-какие личные воспоминания, не успевшие потускнеть за пару-тройку дней, связанные с таким же островком не так уж далеко отсюда, но Мазур привычным невеликим усилием вытолкнул их из памяти, потому что люди его профессии никогда не возвращались дважды в одно и то же место, а значит, никакого прошлого более не существовало вовсе, как бы оно ни звалось, какие бы у него ни были глаза и волосы...
Глава 2
Привидение в доме
- Брось, - сказал вдруг Лаврик.
- Кого? Куда? - грубовато спросил Мазур, очнувшись.
- Романтические воспоминания. Я тебя сто лет знаю. Когда у тебя физиономия становится глуповатой, это означает, что нахлынула лирическая ностальгия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11