Сплошь и рядом с заговорами именно так и бывает.
Вот, скажем, Ягода. Из всего, что нам уже известно, следует: товарищу просто-напросто надоело быть пусть и высокопоставленным, но наемным служащим у государства, и он мечтал превратиться в легального вельможу . А посему он, даже блокируясь с троцкистами (а как с ними не блокироваться? У них сильное подполье по всей стране, кое-кто до сих пор на серьезных постах, на них можно опереться при захвате власти) просто обязан был заранее просчитать свой вариант развития событий. Грубо говоря, путч он устраивал для себя, любимого, а не для Троцкого. Зачем ему Троцкий, твердо намеренный все же замутить мировую революцию? Вряд ли Ягоде хотелось бросить к чертовой матери налаженную небедную жизнь и сутки напролет рулить мировой революцией. Ему именно хотелось жить тихо, уютно, и сытно…
Примерно те же мотивы непременно должны были всплыть в размышлениях Тухачевского. Зачем ему таскать каштаны из огня для Троцкого? Максимум, что могло его ожидать при восхождении на кремлевский Ледяной Трон Троцкого – пост наркома обороны. Велика ли карьера – от заместителя до наркома? А посему, мог себе сказать товарищ Тухачевский, с Троцким мы будем сотрудничать до определенного момента – ну, а потом придется Льву Давидовичу отравиться колбасой…
Это азбука заговоров и переворотов…
Помимо, так сказать, лабораторно чистых заговорщиков, в стране имелась масса совершенно ненадежного народа – на высоких постах, при власти. Уже в конце столетия Молотов, рассказывая о тридцать седьмом годе, привел вполне логичное и убедительное объяснение действий Сталина: «Ведь даже среди большевиков были и есть такие, которые хороши и преданны, пока все хорошо, когда стране и партии не грозит опасность. Но если начнется что-нибудь, они дрогнут, переметнутся… Вряд ли эти люди были шпионами, но с разведками связаны были, а самое главное, что в решающий момент на них надежды не было».
Внятно, логично, убедительно! Это была не только борьба с реальными заговорами, но еще и чистка – от ненадежных, от сомнительных, от зажравшихся и распустившихся провинциальных баронов…
Еще до начала Большого Террора в Политбюро поступил доклад Маленкова – о том, что в стране скопилось огромное количество партаппаратчиков, потерявших тепленькие места в результате проверок, чисток партии, реорганизаций. Они озлоблены и могут послужить горючим материалом в случае любых сотрясений .
Вообще в стране приключались самые неприятные сюрпризы. Еще в 1934 г., к примеру, начальник штаба артиллерийского дивизиона Нехаев, неведомо каким путем проникнув в расположение элитной Московской Пролетарской стрелковой дивизии, открытым текстом призвал личный состав разобрать винтовки и выступить под его руководством свергать Советскую власть – как «жидовскую». Слушатели, правда, оказались на высоте – быстренько Нехаева скрутили и отволокли в особый отдел. Но таких Нехаевых на необъятных просторах хватало – и многие не горлопанили, а сидели тихо, дожидаясь часа …
Словом, к началу 1937 г. было известно достаточно, чтобы Сталин осознал: над страной поднялась огромная и мрачная тень военного переворота, распространяющая морозный смертный холод. Молотов уверял, что в Кремле знали уже и день, и час. И, как только грянет , трудно предсказать, во что это выльется, учитывая наличие огромного количества колеблющихся, ненадежных, обиженных и недовольных…
Уже был арестован Ягода – у которого при обыске, помимо того самого резинового фаллоса, выгребли кучу всяких интересных вещей вроде девятнадцати револьверов, одиннадцати порнографических фильмов, коллекции порнографических снимков (почти четыре тысячи). На освободившийся пост срочно требовался надежнейший товарищ, который сможет быстро и хватко произвести обезвреживание .
Товарищ такой нашелся. Будем знакомиться: Николай Иванович Ежов, новоиспеченный Генеральный комиссар государственной безопасности. Допрежь того – секретарь ЦК. Профессиональный партаппаратчик с огромным стажем и незаконченным начальным образованием, работник исполнительный, аккуратнейший, толковый – загляденье! Правда, потаенный педераст – отчего молодая супруга Евгения регулярно обнаруживается то в постели Исаака Бабеля, то в гостиничном номере Михаила Шолохова (где их активное общение моментально зафиксировано подслушкой НКВД и добросовестно описано суконным языком в рапорте).
И Ежов засучил рукава и надел свои знаменитые «ежовые рукавицы», изображенные на тогдашних плакатах – шипастые, жуткие, любую гидру так зажмут, что не вывернется…
И начался Большой Террор! Хватали маршалов и наркомов, генералов и секретарей обкомов, всякой твари по семь пар… На допросах они рассказывали массу интересного – и о заговоре, и о многом другом…
Удары сплошь и рядом сыпались вслепую. Били по площадям – потому что уже казалось, что верить нельзя никому, измена может обнаружиться повсюду.
Сталин осатанел !
Именно это выражение употребляли впоследствии и Каганович, и Молотов. Сталин осатанел от вскрывавшейся повсюду измены и лжи – время и обстановка были таковы, что понять его можно. «Я видел и знал нескольких разных Сталиных», – скажет потом престарелый Каганович. Вот то-то и оно…
В армии вновь возрождается забытый было институт комиссаров – чтобы присматривали за командирами. Теперь ни один командир, начиная от полка и выше, не может принимать решение в одиночку . Если заговора не было – это нововведение выглядит бессмысленным, нелепым, ненужным. Если военный заговор был – это естественная и необходимая мера, чтобы не вынырнули новые Нехаевы и Тухачевские.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31