Блэкмор заявил, что его ограбили, и после того как Гевина посадили за налет в Фулхэме, решил отплатить ему добром за добро. Как-то раз вместе с сообщником он забрался в дом Гевина и дождался возвращения Хизер с детьми. Когда они вернулись, Блэкмор, держа мальчишек на мушке, сказал Хизер, что убьет их, если она не отдаст ему содержимое тайной кубышки Гевина.
Поймав этого отморозка, мы даже не стали тратить на него пулю. Просто загнали его в яму, скрутили крылышки, как цыпленку, а потом засыпали. К сожалению, денег назад мы так и не получили. Его сообщник Кен – которого Блэкмор знал только по имени – давно уже слинял вместе с бабками, оставив подельника без гроша, так что тому осталось лишь обмочиться от ужаса, когда на него упала первая лопата земли.
С тех пор Хизер хранила вместо кубышки заряженный пистолет. Пускай еще кто-нибудь сунется!
Блэкмор был самым явным, но отнюдь не единственным грабителем Гевина. Как только мой брат сошел со сцены и потерял возможность защищать свои вложения, его тут же кинули. Деловые соглашения расторгались, капиталы переводились в другие компании; Гевин любил запускать пальцы в разные пироги, но понемножку, один за другим, все они растаяли, и в конце концов у него остались лишь дом в Эпсоне, имущество в Греции и неугасающая ненависть. Чтобы свести концы с концами, Хизер продала дом и переселилась в Бромли, но греческую виллу она сохранила. Вернее, я ее выкупил, оставив Хизер номинальной владелицей. Я подумал, что всем нам время от времени пригодится место, где можно схорониться, так зачем же упускать такой лакомый кусочек?
С другими вложениями Гевина ни я, ни Хизер, ни он сам практически ничего не могли поделать, поскольку они не были декларированы, а стало быть, как бы не существовали. К тому же я не собирался рисковать своей башкой, требуя бабки у какого-нибудь козла, которому мой брат сдуру отдал их под честное слово. Все они были уважаемые, приличные люди. А я кто? Простой налетчик.
Я мог лишь присматривать за тем, чтобы Хизер с детьми ни в чем не нуждались. Да от меня больше и не требовалось. Когда Гевин выйдет, он сам займется своими делами.
Я вырулил на подъездную дорожку и помахал Бобби и Барри, яростно стучавшим в окно наверху в надежде привлечь мое внимание.
– Дядя Крис приехал! – услышал я их вопли. – Мама, дядя Крис приехал!
Не успел я позвонить в дверь, как Хизер распахнула ее и улыбнулась.
– Привет, Крис, – сказала она серьезным, как обычно, почти мрачным голосом. – Пришлось поскучать в пробках?
– Нет, я выехал рано, так что все в порядке.
Я прошел за ней в дом, но не успел подняться на пару ступенек, как на моих ногах повисли оба племянника.
– Ножной автобус! – орали они, обхватив каждый по моей конечности и не без усилий добравшись таким образом до кухни.
Это было их любимое приветствие, ритуал, который они придумали, когда им было года по два. Однако теперь, через пять лет, на каждой ноге у меня висело по двадцать килограммов с лишним, что, прямо скажем, довольно утомительно. Оказавшись на кухне, я бросил в угол подарки, и пацаны рванули к ним, освободив меня из плена.
– Кофе? – спросила Хизер.
– Да, пожалуйста.
Мы посидели и поболтали немного, пока Бобби с Барри не надоело слушать взрослые разговоры и они не начали вставлять дурацкие реплики про мистера Блобби Герой детских комиксов

. Не поймите меня превратно! Мне нравятся племянники, просто я очень быстро от них устаю. Вообще-то они славные ребята, не хуже других, но у меня не развиты отцовские чувства. Несколько лет назад мы с Дебби обсуждали, не обзавестись ли нам ребенком – чтобы было чем заняться, – однако решили, что не стоит. Мне было вполне достаточно общения с детьми Гевина, а Дебби сама еще не успела повзрослеть. Мы пришли к выводу, что растить детей – тяжелый труд, причем совершенно неблагодарный.
Бобби и Барри трещали за ужином, не умолкая, пока Хизер не сказала, что им пора спать – и чтобы никаких споров (они, естественно, тут же яростно заспорили)! Мы отвели детей наверх в кровати, почистили им зубы, надели на них пижамы, подоткнули одеяла, прочитали сказку, поцеловали на ночь, снова велели немедленно отправляться в спальню, когда через пять минут они спустились к нам, и, наконец, в доме воцарилась тишина.
Хизер налила нам обоим выпить. Мы устроились в гостиной.
– Извини, – сказала она. – Когда ты приходишь, они так радуются, что начинают ходить на голове.
– Не переживай. Дети все такие. Мелкие пакостники!
– Как вы устроились в новом доме?
– Хорошо. – Я рассказал ей о визите Алана и Бренды. – У меня ужасное предчувствие, что они не оставят нас в покое.
– По-твоему, это плохо? – спросила она.
– Да. Ты их не видела.
– Верно. Зато я вижу тебя, – сказала она с презрением.
– Что это значит?
– Это значит, Крис, что проблема не в них, а в тебе. По-моему, они молодцы, что пришли, познакомились с вами, сводили вас в бар и представили своим друзьям. Господь свидетель, в нашем мире осталось так мало добрососедских чувств и отношений, особенно в наших краях! Порядочность и вежливость в людях надо ценить, а не насмехаться над ними.
– Но, Хизер, ты же не знаешь...
– Знаю, Крис! Знаю. Я прожила в этом проклятом городе больше пяти лет, и до сих пор соседи еле кивают мне при встрече на улице. Я завидую тебе, понимаешь? Мне хотелось бы жить в таком месте, где можно общаться с людьми и не бояться, когда мои дети играют в саду!
– Я не назвал бы Алана с Брендой приятной компанией.
– Ты тоже не очень приятная компания! Замкнулся в своем собственном мирке, почти ни с кем словом не перемолвишься (не говоря уже о порядочных людях), насмехаешься над теми, кто честно зарабатывает себе на жизнь, и мечтаешь только об очередном поганом дельце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64