И вдруг чувствую – влюблен! Все в ней мне нравится и хочется все сразу обцеловать. Особенно понравился ее носик. Такого нежного носика я, пожалуй, не встречал никогда. Но вдруг, представь, замечаю ее ноздри – маленькие такие дырочки, как у младенца. И начинаю прикидывать. Понимаешь, этому проклятому мозгу ведь надо постоянно что-то делать! Вот я и прикидываю: пальчики у нее изящные, маленькие, а все равно вряд ли даже мизинец войдет в ноздрю. И ужасно захотелось попросить ее сунуть пальчик в нос, но неудобно, черт побери! И я сказал себе: не может быть, чтобы природа не соизмерила величину ноздрей с величиной пальцев. Значит, это какое-то вырождение…
Поставив свой бокал возле шезлонга, Альфа заразительно смеялась, так как отгадала конец этой истории. Потом взяла его руки в свои и произнесла:
– Ты действительно счастливый человек! И я обещаю тебе: буду стараться не испортить твой эксперимент. Каким бы жестоким он ни был!
Он отметил двусмысленность сказанного, потом вспомнил слова Эйнштейна и обрадовался:
– Ты просто чудо! Вот именно! Какой только мы не придумываем себе природу… Да может, именно сейчас она и есть настоящая. Может, она решилась наконец показать нам себя. Может, даже отомстить решила. У нее что, нет такого права? Так будем великодушны! Пусть и она поиграет немного нами, не станем мешать ей. Просим, милая природа, придумывай с нами что хочешь, если тебе это доставляет удовольствие!
Но все это был блеф, не более. Профессор понимал это, так как знал, что на протяжении всей своей истории человечество не заметило какого бы то ни было интереса со стороны природы к ее собственному несовершенному творению – человеку.
– Хочу обнять тебя, – сползла с шезлонга Альфа, опустилась перед ним на колени и обняла. И пока он укладывался на жесткие доски, шепнула на ухо: – Если ты, если ты действительно такой…
– Альфа! – перехватило у него дыхание от чувства благодарности к ней за то, что ему было кого ласкать в эти жуткие минуты. – Альфа!…
А немного погодя она обратилась к нему:
– Капитан, если выберемся отсюда, ты хотел бы провести еще один эксперимент? Женился бы на своей глупой Альфе? Или он будет для тебя слишком жестоким? Я никогда не встречала такого мужчину и никогда-никогда так не любила. Можешь не отвечать мне. Я просто так говорю. По-прежнему не могу отделаться от банальностей.
Он внимательно выслушал целую гамму интонаций ее голоса, помолчал и ответил:
– В науке существует такое негласное правило: не приступай к другому эксперименту, прежде чем не доведешь до конца начатый. Однако как капитан… Словом, в открытом море капитан корабля имеет полномочия заключать браки со своими пассажирами… Сделаем так: ты запишешь свои наблюдения в дневник, а я позанимаюсь часик-другой, чтобы понять, замыслила ли еще что-нибудь природа, кроме того чтобы поженить нас. Потом ты приготовишь свадебный стол, а я позабочусь о документах.
– Есть, капитан! – только и могла произнести она, задыхаясь в его крепких объятиях, которые походили на прощальные.

11

Приготавливая надувную лодку на всякий пожарный, как он пошутил про себя, профессор одновременно рассуждал о страхе и отчаянии, рассуждал с каким-то непонятным весельем. Он спрашивал себя, не отчаяние ли единственное состояние человека, когда тот прикасается к вечности и к беспредельности бытия? Тогда зачем бояться? И еще он спрашивал себя: разве Будда или кто там еще, не нашли пути преодоления отчаяния, предложив посредством медитации и созерцания подружиться с непостижимостью вечности, вместо того, чтобы ополчаться против нее и противодействовать ей. Перебирая мысли подобного рода, профессор продолжал укладывать в лодку бачок с водой, бачок с бензином, дюралюминиевую трубу-мачту, парус, пакеты с едой, компас, ракетницу, удочки, два спасательных жилета. Проверил работу подвесного мотора и на всякий случай привязал его к лодке. Кто знает, не шмякнет ли этот загадочный воздушный шар, выпустив из себя яхту, на воду так, что и лодка, и они с Альфой окажутся неизвестно где. Но надевать яркие оранжевые жилеты уже сейчас – это слишком, очень уж комической получится тогда их свадьба.
«На смерть и под венец, на смерть и под венец!» – вспомнился ему неожиданно экзальтированный призыв изучаемого некогда в гимназии поэта, и эти строки возвратили его к тому, чему он все еще сопротивлялся. Сколь обманчиво стремление цивилизованного современного человека к первозданной природе! Даже воздух давно уже перестал быть для человека тем средством, благодаря которому он дышит, и превратился в неизменную среду для его встреч с себе подобными, а также возможную среду общения с другими обитателями Вселенной. Потому что здесь, внутри копии уменьшенного Земного шара, он уже остался без противников, но и без партнеров. И он хотел слышать голоса, а не молчание бесконечности.
Только сильное магнитное поле могло уничтожить радиоболтовню человечества, повернуть компасную стрелку в неестественном для нее направлении. Оно также уничтожит и магнитофонные записи, оно и их убьет, хотя, может быть, и не сразу, однако печень уже должна как-то реагировать. А он тем не менее чувствовал себя великолепно, даже когда нажимал что есть силы на то место, где она находится. Он чувствовал себя крепким и здоровым, несмотря на какую-то непонятную усталость, которая, возможно, была результатом любовных рекордов. Но да хватит глупостей, профессор. Записывай, записывай! Так какова же напряженность магнитного поля? Нет, теперь это уже не имеет значения, лучше обрати внимание на гравитацию, с ней, посмотри, что произошло!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69