Просмотрел записки еще раз, и их содержание стало выстраиваться в логическом порядке, в порядке последовательных во времени воспоминаний.
Студентка продолжала чавкать, и так же, чавкая, прихлебывала из чашки горячий кофе. Он метнул в ее сторону свирепый взгляд.
– Извините! Может, мне выйти, если я мешаю? – покраснела она и стала дожевывать свой кусок с такой осторожностью, что он сразу простил ее.
– Жуйте. Время еще есть.
Упоминание о времени и его скоротечности заставило его набраться храбрости и спросить:
– Скажите, если верить всему, что написано здесь, между нами должно было… словом, как у вас с воспоминаниями?
– Благодарю, хорошо.
Его опять покоробило от ее неуважительного тона и заносчивости.
– Разве нельзя говорить по-человечески? – спросил он.
– Уж не хотите ли вы сказать, что записи в дневнике – доказательство чего-то такого?
– Я ничего не хочу сказать. Только спросил вас. Нам нужна какая-то общая отправная точка. Если в вашем сознании, так же как и в моем, отложилось, словом, если есть что-то общее, почему все же не согласиться…
– Никаких все же! И не стройте иллюзий! – ощерилась девица, ее всю как будто пот прошиб. И над губой появились бисеринки.
Она наверняка поняла его слова как намек лишь на любовную часть их загадочного путешествия, ему же подобная возможность казалась не менее абсурдной, чем все происходящее и происходившее до этого. И он произнес холодно, пытаясь отомстить за недавнее разочарование, что не нашел в каюте женщины своей мечты, женщины с аметистовыми глазами:
– Никаких иллюзий я не строю. Я только думаю, что если это будет продолжаться и если время действительно возвращает нас в прошлое, назад, с такой сумасшедшей скоростью, то мы скоро умрем.
Он хотел напугать ее, а испугался сам, сформулировав то, что до недавнего момента просто не приходило ему в голову.
– Каждый умирает в одиночку, – презрительно произнесла девушка. – Есть такой роман.
– Но черт побери, почему я должен умирать в вашей компании?! – вскочил он и стал пробираться к выходу, натыкаясь на мебель.
– Какой обидчивый! – крикнула она ему вслед. – Постойте, у меня есть идея!
Он оглянулся без особого энтузиазма, хотя идти все равно было некуда: на палубе его не ожидало ничего нового, кроме световой завесы, сквозь которую сейчас могла проглядывать только смерть.
– Я не верю в то, что мы умрем, – сказала студентка. – Ведь лодка не случайно приготовлена. Это наше спасение.
– Лодка означает, что существует и реальная опасность… Так какова ваша идея?
– Идея моя… – она с удовольствием отпила кофе, улыбнулась, и в уголках ее губ появились очаровательные складочки, но их появление не удивило его. – Идея моя такова, чтобы вы не сердились на меня. Я ведь немножко не такая, как все, поэтому…
– Я тоже не такой, как все! – бросил он зло, желая сквитаться с ней.
– Да, но я-то феминистка! – прыснула она.
– Так вы поэтому хотели зарезать меня?
– Я, наверное, кажусь вам жуткой дурой?
– В общем да…
– Вот видите! Только знайте: в глупости женщин виноваты только вы, мужчины!
– Давайте оставим разговоры об эмансипации! У нас есть проблемы поважнее.
– Садитесь! Прошу вас, пожалуйста, садитесь, – попросила она. – И почему вы не едите?
– Я не голоден, – прорычал он в ответ, зная, что голоден как волк.
– Съешьте хоть кусочек. Ведь не известно, что произойдет с нами через минуту. Выпейте кофе.
Он оцепенел, ошеломленный происшедшей в ней переменой. Беспардонное поведение сменилось знакомой ему только по собственным мечтам женственностью. Черты ее лица смягчились, она вмиг похорошела, а в аметистовых глазах появилось нечто похожее на муку и любовь одновременно. Под нелепой одеждой уже чувствовалось тело женщины, а не девчонки, объявившей себя феминисткой. Она осторожно взяла его под руку и повела к столу.
– Разве вы не видите, что все эти мои закидоны – самооборона, – с укором сказала она и в подтверждение своих слов засмеялась с прежней женственностью в голосе.
– Давайте, профессор, наполним эту зловещую тишину нашим чавканьем, какими-нибудь человеческими звуками, иначе я сойду с ума!
Она быстро положила на хлеб с маслом несколько кружочков колбасы, подала ему и продолжала:
– Допустим, я сошла с ума. А вы, умный и трезвый человек, тоже? Двое одновременно сошли с ума совершенно одинаковым образом и совершенно одинаково галлюцинируют! Так о чем это говорит? – спросила она, от волнения став очаровательно красивой, и, не дожидаясь ответа на вопрос, сказала: – Почему время возвращает назад только нас, почему оно не влияет на яхту, на эту вот колбасу, на масло? И почему вы пишете в своих записках, что наш мозг остается неподвластным времени?… Ой, ладно, у меня в голове сейчас такая сумятица!… Знаете, я вижу себя как бы старше, даже замужней. А ведь я не переношу мужчин!
– Такая феминистка?! – с иронией спросил он, подумав, что будет просто безумием, если такая красотка останется необласканной.
– Ой, я и не знаю уже, какая я! – Она тяжело перевела дух, видимо, сказывалась поспешность, с какой она ела. Девушка оперлась о стену. – Вижу себя замужней и вижу, что вы уже отделались от своей жены… Эй, ну ответьте мне!
– Не могу! – радостно произнес он, подумав, что действительно таки отделался от своей жены. Ее образ отдалился, словно слова студентки постепенно изгоняли его; на первый план его воспоминаний начали выплывать образы других женщин. Он отпил кофе, несколько осмелел и спросил ее:
– Вас зовут Ольгой?
– Почему Ольгой?
Он и сам не знал, откуда взялось это имя, пожал плечами.
– У меня в голове сплошной хаос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69