Я заняла место у окошка в пустом купе. Был праздник, второй день Пасхи, так что народу собралось не так много. Я откинулась на спинку, закрыла глаза. Ночью выспаться не удалось, поэтому, как только поезд тронулся, я начала дремать и скоро уснула мертвым сном. Перестук колес убаюкивал, вагон покачивался, как колыбель, и проспала я не меньше часа.Но вот я открыла глаза – и что же увидела!Напротив сидела Каролина, уже переодетая моим «братом». На столике между нами стояли: пакет с бутербродами, картонка с пирожными, термос и две фарфоровые кружки. А сама Каролина, казалось, спала, как сурок.Но веки у нее предательски подрагивали, и вдруг она вскочила со своего места и обняла меня.– Глупенькая! Ты, конечно, решила, что я уже не появлюсь! – засмеялась она. Порывисто взяла картонку, открыла и показала, что в ней.– Смотри! Здорово, да? Кофейные пирожные от Линнея. И бутерброды. Ловиса для нас сделала.Она задорно смотрела на меня, довольная, как ребенок.– Мы с тобой отлично прокатимся. Как в прошлый раз, помнишь?Еще бы! Конечно, я помнила… Но где она пропадала все утро?Так ведь пожар же! Нужно было помочь! К горящему дому она прибежала одной из первых и потом все время что-то делала. На пожаре все должны помогать. Она думала, мы догадаемся.– А где была твоя сумка?Ах да! Сумку она упаковала еще вчера. Спать не ложилась, так всю ночь и просидела. Как будто предчувствовала: скоро что-то произойдет. И когда увидела огонь, сразу лес помчалась туда. А сумку оставила на кухне. Забрала потом, когда заскочила со всеми попрощаться.– А ты как раз только что ушла, – сказала она и недовольно добавила: – Надя говорит, ты решила, что я сбежала! Ты действительно так подумала?– Да. А что мне оставалось думать? Твоей сумки не было. Я решила, что ты уехала без меня.Она покачала головой и так ласково улыбнулась, что я взбеленилась.– Прекрати, Каролина! Ты вовсе не ангел!Она захохотала, как ненормальная.– Что тут смешного? – прошипела я, разозлившись еще сильнее.– Сама подумай! Пожар. Город в опасности. А ты шастаешь по дому, ищешь везде мою старую сумку.Я почувствовала себя идиоткой. И, поймав ее улыбающийся взгляд, вдруг увидела себя ее глазами: вокруг полыхает огонь, а я хожу по дому, шарю по всем углам…– Конечно, это было глупо! Тебе, наверное, не нужна такая сестра? – выпалила я с досадой и злостью.Она сразу же посерьезнела.– Сестра? Да нет, ты знаешь, я на это больше не претендую. Я была вашей гостьей, вот и все.Это прозвучало без обиды, всего лишь печально, и я тут же раскаялась:– Прости, пожалуйста. Я не хотела грубить. Мне просто стало стыдно из-за своей глупости.Каролина кивнула и занялась бутербродами. Шурша оберточной бумагой, она выжидательно улыбалась.– Ну что, начнем с печеночного паштета?Она протянула мне большой аппетитный бутерброд. Ее лицо сияло. Сейчас она была такой, как в моих мыслях, когда я по ней скучала. Заботливой и великодушной. Совершенно неотразимой. О ее неприглядных чертах в такой момент было легко забыть.Но до чего же мне хотелось наконец решиться и поговорить с Каролиной о всех недоразумениях, заставлявших меня сомневаться в ней! Я никому так не верила, как Каролине, и в то же время никто не вызывал у меня такого недоверия. Но как объяснить ей это, чтобы она поняла? Если я сама никак не могла разобраться…Она часто заставляла меня раскаиваться и чувствовать себя несправедливой. Вот и сейчас мне казалось: она такая открытая и честная, а у меня одно коварство на уме. Она прямо говорит, что думает, а я хитрю, скрывая свои мысли.Я окинула взглядом ее элегантный мужской костюм и промычала с набитым ртом:– А где ты переоделась?– Здесь, в поезде. На самом деле хотела сделать это раньше, на товарном складе, но не успела. Надо было сначала вымыться.Каролина рассказала, что вернулась с пожара вся в копоти и пропахшая дымом, ополоснулась у нас дома и одолжила у Роланда велосипед, чтобы успеть к поезду. Все старались ей чем-нибудь помочь.Она задумчиво посмотрела в окно.– Надя так привязана ко мне… Мы понимаем друг друга. Она бы наверняка обрадовалась, если бы узнала, что мы сестры.Она посмотрела мне прямо в глаза.– Но ты ведь не хочешь, чтобы так было на самом деле?Она сказала это без горечи, словно о чем-то давно известном.– Зачем ты так говоришь, Каролина?– Мы ведь должны когда-нибудь разобраться, что нас связывает.– А разве мы не знаем?Она задумалась на минуту, потом ответила:– Ну, я-то знаю, как я к тебе отношусь. Но понятия не имею, что значу для тебя. Такое впечатление, что ты вообще не представляешь, кто мы друг для друга.Я промолчала. Мне нечего было возразить. В следующее мгновение улыбка вновь засияла на ее лице и она сказала:– Все, хватит о грустном! Не сидеть же всю дорогу такими серьезными. Мы-то с тобой умеем повеселиться!И мы набросились на кофейные пирожные. А потом изо всех сил старались устроить такое же бурное веселье, что и в нашу первую поездку в Замок Роз. Но в общем, просто вспоминали, что мы делали и говорили в тот раз. Это было смешно. Мы хохотали до упаду.И вдруг замолчали. Каролина посмотрела на меня так, будто просила прощения.– Не стоит пытаться вернуть счастливые минуты, – сказала она тихо.– Конечно. Нам и без того будет хорошо, – ответила я.Она уставилась в окно, и мы долго сидели молча. Не глядя друг на друга. Но наше молчание не было тягостным – напротив, оно успокаивало. Быть близкими – это не значит все время шутить и смеяться. Мы обе чувствовали, что для доверия нам не нужны слова. От этого мне стало легче, и я прервала молчание первой:– Не хочешь рассказать, как там сейчас в замке?Она помедлила и сказала, подбирая слова:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88