Ее присутствие в доме странным образом волновало его, чему он сам удивлялся. Иногда, глядя на нее, он чувствовал что-то, похожее на грусть. Теперь он понял, почему.– Но мне и в голову не могло прийти, что это дочь Иды.– Каролина не похожа на свою мать?– Насколько я помню Иду – нет. Может, и есть какие-то общие черты, из-за которых, наверное, у меня и было такое чувство. Но во всяком случае я не отдавал себе в этом отчета.Я сказала, что Ида, должно быть, та самая медсестра, которая когда-то спасла ему жизнь, и спросила:– А мама знает об Иде все? И о ребенке тоже? Папа пристально смотрел мне в глаза. Он не отвел взгляда.– Мама знает все, – сказал он серьезно. – Все, что вообще можно было знать. Но, разумеется, она не имеет ни малейшего понятия о том, что Каролина – дочь Иды. – Папа еще немного подумал и продолжал: Я не знаю, что тебе об этом известно… что тебе рассказывала бабушка, но я хочу, чтобы ты знала: мы с Идой были сильно и всерьез привязаны друг к другу. Я так и не смог понять, почему она так резко порвала со мной. Все кончилось, как только я вышел из больницы.– Наверное, она сделала это из-за мамы.– Нет, вряд ли. В таком случае она подумала бы об этом раньше.– Может быть, Ида тоже была помолвлена?..Папа покачал головой.– Нет, она бы сказала. Мы были откровенны друг с другом.– Но бабушка говорит, что она была очень застенчивой и скрытной. Она никогда ничего о себе не рассказывала.– С другими – да. Но не со мной. Я знаю, что она была неразговорчивой, побаивалась людей. Но со мной она была абсолютно открыта. Если бы в ее жизни был другой мужчина, я бы об этом знал.– Но, папа…– Что, детка?– Если все так, как ты говоришь, и другого мужчины действительно не было, то ты – отец Каролины?Он взял мою руку и вздохнул.– Да, я мог бы им быть. Но Ида утверждала, что это не я!Папа устало улыбнулся.– Ида объяснила мне это. Она не хотела выходить замуж. Так она говорила с самого начала. Но ребенка она хотела иметь. Я, конечно, подумал, что от меня. Но оказалось – нет. Она любила меня и именно поэтому не хотела, чтобы это был мой ребенок. Все стало бы слишком мучительно, поскольку это связало бы ее со мной так, как она того не желала. Поэтому в качестве отца она выбрала друга юности, которому доверяла, но никогда не любила. Так она могла оставаться свободной от чувств и ничем не связанной. – Странные рассуждения. Я этого не понимаю. Ты в самом деле веришь, что это правда?– Увы, да. Ида была довольно своеобразной, но сомневаюсь, что она мне врала.Папа взглянул на меня так, словно просил о помощи.– Каролина что-нибудь знает? Может, она считает, что я ее отец?Я покачала головой и опустила глаза. Не хотела выдавать Каролину и рассказывать о ее переживаниях. Папа и не настаивал. Очевидно, он понял. Мы просто молча посидели, размышляя каждый о своем, а потом он сказал:– Ты, наверное, думаешь, что я никогда не любил маму, если готов был расстаться с ней ради Иды? Верно?– Не знаю. Может быть…– Считаешь меня обманщиком?– Нет, конечно, не считаю. Но мама, наверное, ужасно страдала. Ведь ты ее чуть не бросил.Я заметила, что его задели мои слова. Он долго сидел молча. Но когда заговорил снова, в его голосе были такая теплота и убедительность, каких не было, когда он говорил об Иде. Тогда его голос звучал грустно.– Возможно, тебе это покажется странным, но у нас с мамой всегда были, как бы это сказать… простые отношения, в хорошем смысле. Любовь бывает разной, понимаешь? У нас с мамой это нежность, а еще большая, крепкая дружба. Иду я тоже любил и не отрицаю этого, но сомневаюсь, что мы когда-либо смогли бы стать настоящими друзьями. Мы с ней витали в облаках, а жить-то приходится на земле…– Значит, ты не жалеешь об Иде?– Не знаю. После каждого человека, которого теряешь в жизни, остается пустота. Ее почти невозможно заполнить. Но я никогда не жалел о том, что остался с мамой, понимаешь?..– После мамы пустота была бы еще больше?Он молча кивнул.– И чернее?– Да, намного чернее.Он ласково улыбнулся мне. Мы еще долго сидели, глядя друг другу в глаза, и то, что я прочла в папиных глазах, было искренностью и любовью. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ Разрезав белое облако цветов, поезд остановился на маленькой станции посреди леса. Цвел купырь, и было так красиво, что дух захватывало. Я вышла из вагона в вечерние сумерки. В воздухе плясала мошкара. Где-то куковала кукушка. С какой стороны? С севера, юга, запада или востока?Это нужно было определить. Ведь когда слышишь кукушку первый раз, то очень важно, с какой стороны. С запада – это к добру. С юга – к смерти. С севера – к печали.Моя кукушка была на востоке. Неплохо, но и не очень хорошо. Восточная кукушка – к утешению. Но для того чтобы утешиться, нужно сначала о чем-то погоревать…Я оглянулась по сторонам. Никто меня не встречал.Неужели в замке не получили мою телеграмму?Но я ошиблась. Чуть дальше, у обочины, стоял экипаж, который я не сразу заметила за деревьями. Однако кучера видно не было. Я подождала, надеясь, что он скоро появится. Поезд тем временем набрал скорость и исчез из виду. Вокруг воцарилась полнейшая тишина. Лишь ветер шумел в купыре да одиноко щебетала какая-то птичка. Но кукушка уже умолкла.Я взяла свои сумки и побрела вперед.И тут за моей спиной раздался смех. Я обернулась.Из зарослей купыря выглянуло чье-то лицо. Каролина!От неожиданности я выронила сумки и плюхнулась на одну из них. Она тут же схватила вторую и уселась напротив меня. Мы уставились друг на друга.– Ты же давным-давно должна была приехать! – воскликнула она.– А ты? Ты же собиралась только после Иванова дня!Каролина пожала плечами. Она приехала слишком рано, я – слишком поздно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88