Я промолчала. Но была слегка разочарована. Розильда была единственным человеком, с которым я могла поговорить о маме, и мне было это так необходимо. С другой стороны, едва ли мы говорили об одной и той же женщине, мы обе понимали это, и поэтому нам не становилось легче.Розильда слабо улыбнулась мне.– Так на чем мы остановились? Ах да, я говорила о твоей силе. О твоей невиданной воле. Я тоже чувствую в себе каплю такой воли. Я тоже не хочу сдаваться. И если все пойдет хорошо, я бы хотела посвятить себя живописи, как ты знаешь.Она глубоко вздохнула и продолжила:– Я знаю, я обязательно добьюсь успеха. Только бы меня оставили в покое.– А разве тебя кто-то держит?– Нет, но ты знаешь, мама ведь…Розильда закусила губу и рассмеялась.– Но мы ведь условились не говорить о маме… Вот и не будем. Но ты, конечно, знаешь, что мама тоже писала маслом в молодости, и она интересуется тем, что я делаю. Может, слишком сильно интересуется… Но у меня не хватит духу сказать ей об этом.– Может, ей стоило бы вместо этого самой начать писать?– Я просила ее об этом, но она не хочет. Говорит, что не может. Что у нее не получится так сразу снова взяться за кисть.Говоря эти слова, Розильда не переставала разрисовывать страничку в блокноте и даже не подняла глаз, когда я спросила:– А как же Арильд? Разве она им не интересуется?– Конечно, интересуется. Но Арильд… я не знаю, он словно не от мира сего.На мгновение наступила пауза. Был слышен только звук карандаша, вычерчивавшего узор в блокноте. Я произнесла:– Меня мучает совесть из-за Арильда. Никогда бы не подумала, что он воспримет все эти мои проделки так серьезно.– Да и кто бы мог так подумать?– Стало быть, он все еще переживает?– Он утверждает, что нет. Говорит, что забыл обо всем. Но честно говоря… не знаю. Арильд ведь не такой, как все.– Чем он сейчас занимается?– Ничем особенным. Он ни над чем не работает, если ты это имеешь в виду.– Но как же он тогда проводит время?– Читает и размышляет – все как обычно…– Конечно же, читает философов?– Полагаю, да. Мы хотели, чтобы он поехал сюда с нами, но нет. Он не хочет уезжать из замка.– Может, это потому, что он не хочет встречаться со мной?– Может… не знаю. Хотя нет, хочет, наверное, но только не вместе с нами. Чтобы не чувствовать, как за ним наблюдают.– Берта очень дружна с ним?– Да. Они переписываются. Ему повезло, что есть Берта.Розильда взглянула на меня:– А кстати, почему ты не приехала на Пасху?– Это непросто объяснить… Понимаешь, я уже давно не бывала в замке. Я была очень занята своей работой. А может, чувствовала, что наши пути разошлись. Тогда лучше не встречаться некоторое время.– Ты хочешь сказать, мы стали удаляться друг от друга?– Не знаю. Сейчас, когда ты рядом, я этого совсем не ощущаю, но… я не знаю.Розильда сидела на диване, а я рядом в кресле. Вдруг она вскочила и подошла ко мне. В глазах у нее блестели слезы.– Каролина, ты думаешь, мы отняли у тебя маму, да?Розильда провела рукой по моим волосам. Мне нечего было сказать. Я лишь покачала головой, и она продолжила тихим голосом:– Мы разговаривали об этом, я и Арильд. И ты должна знать, мы не хотели этого. Ты наша сестра, и мы хотим, чтобы ты была с нами.– Чтобы я жила в Замке Роз? Не это ли ты имеешь в виду?Розильда озадаченно посмотрела на меня.– Нет, в точности я не знаю… У тебя есть твой театр, и я понимаю, что ты не захочешь жить в Замке Роз. Я и не думала так. Скорее уж мне хотелось бы возвратиться в художественную школу в Париже, но сейчас это вряд ли возможно…– В Стокгольме тоже есть художественные школы. Да и квартира эта понапрасну пустует.– Ты думаешь, что мы, ты и я, могли бы жить здесь вместе?В словах Розильды на мгновение послышалась надежда.Но я говорила о другом. Она почувствовала это и спросила, почему я не допускаю и мысли о том, чтобы жить в квартире мамы.– Но ведь у меня есть свой дом, – уклончиво ответила я. – Но мы все равно могли бы встречаться. Представь себе, как было бы хорошо, если бы ты переехала в Стокгольм, Розильда!Но она молча покачала головой.– Почему нет? Это могло бы стать хорошим решением, ты только подумай!Розильда не ответила; она встала и молча вернулась на свое место на диване.– Это из-за Арильда? – спросила я.– Отчасти.– Но ведь вы могли бы переехать сюда втроем? Розильда лишь опять покачала головой и помрачнела.– Но в чем же тогда дело, Розильда? Что с тобой?– Каролина, я боюсь, до смерти боюсь.– Что-нибудь стряслось?– Да.Розильда несколько раз вздохнула и закрыла лицо руками. Я подошла и села возле нее, но не знала, заметила ли она это – она сидела неподвижно, прижав руки к глазам. Прошло несколько минут.Слышалось только прерывистое дыхание Розильды.И тут я внезапно почувствовала, что мы не одни. В проеме двери стояла Лидия.Она уже приготовилась лечь в постель и стояла совершенно молча в белой ночной рубашке между двумя красными занавесками. Меня поразило, как молодо она выглядела: распущенные волосы и по-детски широко раскрытые глаза. Она неотрывно смотрела на нас, не произнося ни слова. Розильда все еще сидела неподвижно и не заметила присутствия мамы. Она отняла руки от лица, но не подняла глаз.– Да, – прошептала она. – Кое-что стряслось. – Лидия не отрывала от нее взгляда. – Мама еще не знает… Она думает… – Я коснулась руки Розильды, а Лидия затаила дыхание и боялась пошевелиться.– Розильда… – осторожно прошептала я.Она взглянула на меня, и я незаметным жестом указала ей на дверь.– Мама?Розильда было поднялась, но потом снова села. Голос у нее был сдавленный.– Мамочка…Лидия подошла к нам. Она была бледна, взгляд ее был встревоженным.– Чего я не знаю, Розильда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130