Полная противоречий и непостижимая разумом.Истина, к сожалению, состоит в том, что я никогда не могу забыть о себе.Даже в минуты, когда я до такой степени погружаюсь в образы других людей, что сама перестаю существовать, я все равно мучительно осознаю все, что со мной происходит. Мне кажется, что я должна и в самом деле отказаться от самой себя, когда нахожусь с другими людьми. Это причиняет мне страдание.Звучит слишком претенциозно, знаю, но я не могу подобрать других слов.Если я к тому же скажу, что не могу бороться с самой собой, что у меня не хватает сил, то ведь никто этому не поверит, потому что всегда сражаюсь за свою свободу когтями и зубами. Но все же именно так оно и есть. Никто не знает, что происходит внутри меня потом – после того, как я посражалась вволю. Когда сила оставляет меня и я чувствую, что должна ответить за свои метания, расплатиться за них дважды двойной ценой.Вместо того, чтобы просто-напросто сделать так, как Берта, которая тоже постоянно предъявляет к себе высокие требования – как и я к ней.Берта гораздо умнее меня. Она соответствует всем требованиям и ожиданиям и таким образом может избавиться от них. Хоп! И она уже не должна расплачиваться по бесконечным счетам. А я должна.Поэтому проходит так много времени прежде, чем я смогу опять вернуться к самой себе.Именно поэтому теперь я сперва хорошенько подумаю, прежде чем броситься в пучину сложных людских взаимоотношений. И неважно, каковы эти отношения, я сторонюсь даже простого общения с другими людьми. Потому что даже если не все люди важны для меня так, как мои родственники, общение с любым другим человеком действует на меня угнетающе.Единственным лекарством тогда становится полнейшее одиночество. Во всяком случае тогда, когда я работаю над какой-нибудь важной ролью, и сейчас меня по-настоящему интересует только работа.Одним словом – чтобы не отказаться от самой себя, я должна отказаться от других людей.В настоящее время из этого правила существует только одно исключение – Ингеборг.По ней я иногда даже скучаю, однако наши отношения – это прежде всего совместная работа.Хотя нет, не совсем так… Ингеборг значит для меня больше.А вот товарищи по театральной школе напротив, они – часть моей работы и потому не могут помешать мне. Даже Давид со своей влюбленностью. Она тоже принадлежит театру, и к тому же сейчас его любовь уже не такая навязчивая, как прежде.Но наша дружба, моя и Ингеборг, продолжает крепнуть. Мы необходимы друг другу, и самое прекрасное в нашем единении то, что оно затрагивает и работу.Мы уже давно не работали вместе, и вот сегодня мы снова встретимся!Только мы вдвоем, и никого больше. Наконец-то!Я пишу эти строки в ожидании Ингеборг, она может в любую минуту прийти.Мы пойдем гулять, дышать весенним воздухом и разговаривать. Или же молчать, если нам так захочется. Когда люди не виделись так долго, им иногда бывает нужно вначале немного помолчать.Так обычно бывало у нас с Бертой. Когда мы расставались на долгое время, должны были помолчать по крайней мере несколько часов, прежде чем могли снова свободно заговорить. Иначе нам было легко повздорить. Раньше я ужасно расстраивалась из-за этого и считала, что мы стали безнадежно далеки друг от друга. Но дело было не в этом. Теперь я это знаю и не переживаю больше.Когда придет Ингеборг, нужно вести себя сдержанно. Я настолько теряю голову от радости, что мне хочется броситься к ней в объятия и закружиться с ней в диком танце. Таково было мое поведение раньше, тогда мне все время казалось, что другие должны чувствовать то же, что и я. Но так редко бывает, и я уже не повторю этой ошибки.Тише!Я слышу чьи-то шаги на лестнице.Да! Это она!В дверь стучат. «Тук». И еще раз «тук-тук».– Минутку! – кричу я, стараясь сделать вид, что занята. И немного рассеянна.Я не бросаю перо и не кидаюсь к двери, как мне больше всего хотелось бы.Но я спокойно заканчиваю писать эти строки…Я поистине владею собой!А сейчас я положу перо в чернильницу, тихо и аккуратно, и пойду открывать дверь…Вот так!(В тот же день. Много часов спустя.)Как говорится, человек на земле предполагает, а бог в небесах располагает!Как ты думаешь, Сага, что произошло?Да-да, я сделала все точно так, как намеревалась. Спокойно подошла к двери, повернула в замке ключ и открыла.На пороге стояла Ингеборг!Мы молча смотрели друг на друга. Я сделала шаг назад. Вежливо пригласила ее войти.И тут Ингеборг сделала как раз то, что мне самой хотелось, но я не осмеливалась, потому что думала, что знаю, как будет лучше. Ингеборг раскрыла руки, чтобы обнять меня.– Дорогая, как я скучала по тебе!И мы бросились друг другу в объятия и закружились, как юла.Позже, немного успокоившись, мы сели поболтать.Все было совершенно как обычно.Ингеборг многому научилась как актриса. И я, как оказалось, тоже, хотя не имела об этом никакого представления. Я думала, что все это время занималась другими, безусловно важными, но не имеющими отношения к театру делами. Но видно, актер почти из всего способен извлечь пользу для своего ремесла.Слова из наших уст лились рекой. Казалось, будто мы просто возобновили разговор, прерванный минуту – или, может, две минуты назад.На прогулку мы так и не вышли. Вместо этого мы до полуночи просидели за разговором.А сегодня мы через некоторое время снова встретимся.Я забегу к Ингеборг за одной пьесой, которую она мне обещала.Пока-пока!Твоя К.Р.S. И что это ты там наплела насчет Соглядатая? Что это я должна «попытаться вспомнить»? Верно, ты шутишь надо мной? Ведь я никогда раньше его и в глаза не видела!» ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ С Давидом, видно, что-то случилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130