Они пали от руки Красного Герцога, и ничто не могло вернуть их обратно – даже самое сильное желание, мечты или фантазии. И теперь Корду предстояло последнее испытание.
Отрешенный от всего мира, он бродил среди руин. Глядел на почерневшие стены и пол, окрасившиеся в лучах заката в кровавый цвет, и, казалось, видел в них что-то свое, незаметное постороннему глазу. Вероятно, это было то, что находилось здесь раньше, – мебель, знакомые предметы, люди. Она никогда не увидит их, потому что все это исчезло навечно, разрушенное Красным Герцогом и его команчами.
Неожиданно Корд обернулся и схватил ее. Он с силой притянул ее к себе, словно в ней была надежда на спасение. Он держался за нее, будто она одна могла вытащить его обратно из ниоткуда – из темноты, засасывающей все глубже в пучину, где его поджидали тени погибших.
Виктория прижала его к себе и гладила по спине.
– Все хорошо, Корд, – ласково говорила она, – все хорошо. Ты должен отпустить их. Ты сделал все, что мог. Теперь они знают это. Ты освободил сестру, отомстил за отца и его жену. С триумфом вернулся домой. Что еще ты мог сделать? Ничего.
Внезапно она ощутила влагу у себя на щеке и поняла, что он плачет. Вероятно, он впервые позволил себе это, с тех пор как застал своих близких мертвыми. Она была тронута. И глубиной его переживаний, и самим фактом, что он позволил ей стать свидетельницей его переживаний. В порыве чувств она еще крепче стиснула его, готовая оградить от всех бед, пока он вновь не обретет силу. Ее сердце переполняла любовь к нему, и она была готова сделать что угодно, чтобы остаться с ним навсегда.
Виктория поспешила прогнать эту мысль, потому что сейчас нужно было думать не о себе. Корд нуждался в ее поддержке, и нужно было воскрешать его дух. Она слегка отстранила его от себя и заглянула в его глаза, влажные от слез. Потом мягко поцеловала в губы.
– Пойдем на другую половину. Здесь мы уже достаточно нагляделись.
Корд кивнул и доверился ей. Она выбирала дорогу между развалинами, уводя его от черноты пожарища к элегантному убранству, подпорченному копотью и водой, но указывающему на былое величие усадьбы. Так же как у Винсентов, здесь все несло на себе печать веков. В гостиной отчасти сохранилась прекрасная обстановка: мебель, темно-синие бархатные гардины на покосившихся карнизах и остатки серебряного чайного сервиза с пробоинами от пуль. Все эти уцелевшие вещи являли собой доказательства того, что некогда реально существовало и могло вновь возродиться.
Виктория вздрогнула и потянула его вперед. Смотреть на это – все равно что общаться с тенями предков, подумала она. Корду больше не нужно их видеть. Она ступила в холл и увидела красивую винтовую лестницу красного дерева. Идти или не идти? Уже начинало темнеть. Скоро им понадобятся свечи. Нужно будет подумать о пище и позаботиться о лошадях. Пока она собиралась с мыслями, Корд немного пришел в себя.
– Я очень любил бывать здесь, – тихо сказал он.
Виктория взглянула на его лицо. В глазах у него больше не было слез, но ясно виделась глубокая печаль. Нужно было что-то сделать для него, но что?
– Действительно красивый дом, Корд. У тебя есть своя комната?
– Наверху.
– Почему бы нам не подняться туда?
Корд улыбнулся, взял ее за руку и повел наверх. Дойдя до конца лестницы, он посмотрел вниз, затем свернул налево. Они прошли по коридору мимо трех дверей. Возле четвертой на правой стороне Корд остановился, снова улыбнулся Виктории и толкнул дверь.
Они вошли в просторную комнату. Корд закрыл за ними дверь. Зажигая лампу на туалетном столике возле кровати, он обернулся к Виктории. Она улыбнулась ему, а затем окинула глазами комнату. Жилище Корда выглядело по-мужски строго: темные деревянные панели, кожа и всюду темно-вишневые тона. Возле большого окна стояло удобное кресло-качалка с потертой кожей на спинке и сиденье, рядом – стол с разложенными книгами.
– Мне нравится твоя комната, Корд, – сказала Виктория. Она повернулась к нему, обводя рукой широкую кровать с балдахином и покрывалом цвета бургундского.
– Я рад, что ты здесь. – Корд помедлил немного и добавил: – Но вообще-то я нечасто плачу.
– У тебя были причины для слез.
– Все равно мне не хотелось бы, чтобы ты считала меня слабым.
– Как я могу так считать после всего того, что мы прошли? Кроме того, плакать может позволить себе только тот мужчина, который очень уверен в себе.
Корд посмотрел на нее с лукавой улыбкой:
– Я стану еще увереннее, если ты сделаешь мне один подарок.
Виктория улыбнулась в ответ и легонько коснулась губами его губ.
– А ты уверен, что способен его принять?
– Сейчас увидим, – сказал Корд и порывисто обнял ее. Он долго не разжимал рук, словно боясь, что если сделает это, то потеряет ее навеки. – Я так хочу тебя, – сказал он, уткнувшись ей в волосы. – Ты даже не представляешь, как ты нужна мне!
Завладев ее губами, Корд быстро продвинулся дальше. Он начал буйствовать языком внутри ее рта, подобно алчному разбойнику, будто этим поцелуем мог покорить ее и навсегда сделать своей.
Прикосновение его губ и рук, запах и ощущения от его тела постепенно разжигали в ней желание. Она слабо стонала. Наконец хлынувшее лавиной тепло заставило ее обвить Корда за шею и пропустить пальцы сквозь его густые волосы. Она хотела придвинуться к нему как можно ближе, поглотить его и быть поглощенной им. Она жаждала соединиться с ним и стать частью его.
– Чепс, услада моя, – простонал Корд, вытаскивая шпильки из ее прически. Волосы буйным каскадом обрушились вниз и рассыпались у нее по спине. Он протянул руки, упиваясь их мягкостью, вдыхая их аромат, и мягко целовал ее в глаза, нос, щеки, пока не приблизился ко рту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113