Мы, поляки, все еще высоко его ценим. Ведь он дал нам свободу, а такие вещи не забываются…— Могу понять вас, дорогая княгиня, но все же странно, что представительница рода Сапега столь… гм… снисходительна к узурпатору.В это время Тимур, который прохаживался по залу, вооружившись большим подносом с чаем, так неожиданно подсунул чашку барону прямо под нос, что тот даже отскочил. Это всех отвлекло, заговорили на другие темы, да и сама княгиня отошла в сторону, передернув плечами.Когда все наконец стали расходиться, Гортензия, не в силах дольше сдерживаться, побежала к Фелисии. Стоя у колонны, она нервно покусывала платок и провожала взглядом последних гостей.— В самом деле, Фелисия, я не понимаю… не понимаю вас.— Вас удивляет то, что я принимаю всех этих стариков? Да ведь они мои соседи, и благодаря им я легко могу получить в полиции справку о благонадежности. То же касается тюильрийских болтунов — знакомство с ними служит прикрытием для моей истинной деятельности.— Для вашей деятельности? Так, значит, вы вправду участвуете в заговоре?— И весьма опасном, моя дорогая! Из всех мне приятны только две иностранки, которых вы здесь сегодня видели, — княгиня Сапега и ее мать.— А та женщина, некрасивая, но приятная, графиня Каволи? Разве она не австрийка?— Еще какая австрийка! Дочь министра, — спокойно ответила Фелисия. — От нее тоже может быть кое-какая польза. Вот, например, когда я вскоре поеду в Вену.— Вы собираетесь в Вену?— Когда придет время. Разве я вам не говорила, что у меня имеются некие планы в отношении Шенбруннского узника ? Чтобы добиться цели, все средства хороши. А вам, друг мой, давно пора узнать, у кого вы живете. Вчера вы боялись назвать себя подругой Жана, вожака волчьей стаи, а теперь, быть может, и сами не захотите разделить кров с изменницей. Меня ведь со дня на день могут посадить в тюрьму.— Так, значит, это так серьезно?— Еще бы. Я, моя дорогая, карбонария.Когда-то у монахинь Сердца Иисусова Гортензия учила итальянский и английский, но сейчас, переводя в уме дословно, она решила, что ослышалась:— Угольщица ? Фелисия, вы что, смеетесь надо мною?— Нисколько. Понятно, что в Оверни вы были далеки от политики. Карбонарии — это члены тайного общества, которое, кстати, возникло уже давно и, между прочим, сначала действительно в среде французских угольщиков, но потом здесь оно пришло в упадок и возродилось вновь сперва в Неаполитанском королевстве, а затем и в землях, что сейчас под папским владычеством. Все его члены, так называемые «добрые братья», делятся на группы, венты. Наше общество борется с любым угнетением, а возродилось оно к жизни, кстати, чтобы противостоять французскому вторжению. Но с тех пор многое изменилось, и теперь нашим главным, единственным врагом сделалась Австрия. Что же до Франции, карбонарии пришли сюда в 1818 году и объявили о своем намерении бороться с Бурбонами. Не скрою, цели у нас революционные, но у каждой группы своя задача. Некоторые стремятся восстановить Республику. Другие, к ним принадлежу и я, желают возвращения сына Орла.— А много вас?— Кажется, да. Трудно сказать наверняка. Каждая вента, в которую входит человек двадцать, не имеет представления о том, что творится в других группах. Это необходимо ради безопасности.— Но глава у вас все-таки есть?— В каждой венте есть руководитель. Есть и верховный, но, хотя все мы его знаем, я вовсе не уверена, что он истинный вождь. Я говорю о том, кого все знают, но есть еще другой, неизвестный большинству.— А кто известен?— Генерал де Лафайет. Само имя говорит о многом, но он так стар и неразумен, что ясно: генерал — лишь прикрытие, символ былой свободы.— А скоро будет эта революция?— Может быть, и скоро. Король и его окружение совершают один промах за другим. Зачем, например, они распустили национальную гвардию, любимицу народа? Видите ли, двор восстает против частных интересов граждан, и люди, которых в других условиях трудно было бы представить вместе, начинают объединяться. Что касается вас,то, судя по тому, как складывается обстановка, пора и вам примкнуть к кому-нибудь. Политические симпатии могутпослужить отличным оружием. Соратники — это такая сила, которой не следует пренебрегать, и особенно в наше время нет смысла оставаться вне политических страстей. Каждый выбирает себе компаньонов по вкусу. А кстати, мои гости, видимо, так на вас подействовали, что вы и не заметили, кого сегодня не хватало.— Кого же?— Нашего любезного Сан-Северо. Он должен был прийти, но не пришел… и даже не предупредил.— Верно, — огорчилась Гортензия. — Я и забыла. А ведь это бог знает как важно для меня. Что же его отсутствие могло означать?— То, что у него нет ни малейшего желания давать вам деньги. Но успокойтесь. Мы сейчас освежим ему память.Фелисия уселась за небольшой секретер, взяла новое перо, лист бумаги и быстро начертала что-то причудливым размашистым почерком. Несколько слов в мгновение ока заполнили белый лист. Не перечитывая, она сложила письмо, запечатала его большой печатью красного воска, отчего оно сразу же приняло официальный вид, и энергично потрясла маленьким бронзовым колокольчиком, стоявшим тут же на столе. Тимур явился почти тотчас.— Возьми карету и отвези это письмо принцу Сан-Северо.— Я? К нему? А я-то думал, хозяйка, ты не хочешь, чтобы нога моя ступала на его проклятую землю.— Случай исключительный. Мне нужно, чтобы письмо было передано адресату в собственные руки, а ты единственный, кого не собьешь с пути. Только никого не убивай и ничего не ломай. Во всяком случае, не разбивай слишком много.— Ответ будет?— Думаю, да. Письмо… и сверток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15