Монахиня пошла в конец кухни. Тогда Катрин решила пойти за Леонардой. Она еще колебалась, когда одна из женщин подошла к ней.— Я побуду с вашей спутницей, — сказала она. — Пойдите, займитесь вашим делом.Катрин улыбнулась в знак благодарности и устремилась за монахиней по ледяному сырому коридору, в конце которого она увидела дверь.Да, дама со сломанной ногой действительно обладала мощным голосом, ибо, когда Катрин остановилась перед дверью, она услышала, как та завопила:— Мне не обойтись без моих женщин, сестра моя! Вы хотите, чтобы я отправила их в общий зал, в другой конец здания? Вот дьявольщина! Кровать всегда кровать, стоит она в той или в другой комнате!Сестра Леонарда ответила что-то. Катрин не расслышала, так как в этот момент вспомнила, где она слышала этот голос, такой знакомый, который произносил ругательства, не совсем подходящие к случаю.— Черт побери, сестра моя! Пусть комнаты останутся при мне, ясно вам?Катрин бросилась вперед, открыла дверь и вошла в комнату. Она увидела маленькую и низенькую келью, в которой большая кровать с выцветшими занавесками и конической формы камин занимали почти все пространство. Переступив порог, она, потрясенная, застыла на месте.В кровати сидела обложенная множеством подушек могучего телосложения женщина. Сестра Леонарда по сравнению с этой особой совсем терялась. Среди густых белых волос дамы светились несколько рыжих прядей, а лицо, охваченное гневом, было цвета кирпича. Укрытая грудой одеял, она приподнималась на подушках. На ней был надет капот, подбитый лисой, большая белая рука, как бы с некоторой угрозой, направленная к сестре Леонарде, выступала из широких рукавов.Скрип двери отвлек внимание дамы, и та, завидев женский силуэт у порога, завопила еще громче:— Ах, так! Ко мне уже входят, как к мельнику! Кто эта особа?Почти задыхаясь от волнения, разрываясь между желанием рассмеяться и расплакаться, Катрин прошла вперед до освещенного места.— Это всего лишь я, госпожа Эрменгарда! Вы что, меня забыли?Оцепенев от удивления, пожилая дама так и осталась сидеть на месте. Глаза ее округлились, руки упали, рот беззвучно раскрылся, и она так побледнела, что Катрин испугалась.— Эрменгарда, вы разве не узнаете меня? Я вас напугала? Это же я, я…— Катрин! Катрин! Моя малышка!.. И это уже был настоящий вопль, который заставил подскочить сестру Леонарду. В следующий миг монахиня вынуждена была буквально упасть на даму, ибо, забыв о своей сломанной ноге, Эрменгарда де Шатовилен вот-вот собиралась выскочить из кровати и побежать к подруге.— Ваша нога, госпожа графиня!— К черту мою ногу! Оставьте меня! Черт подери! Катрин!.. Это же невозможно!.. Это же невероятно!Она барахталась в руках сестры, но Катрин уже устремилась к ней. Обе женщины горячо обнялись и расцеловались и некоторое время так и оставались, прижавшись друг к другу.— Вы правы, это невероятно!.. Это уже чудо! О! Эрменгарда, как хорошо, как хорошо, что я свиделась с вами… Но как вы оказались здесь?— А вы?Эрменгарда мягко отодвинула от себя Катрин и, держа ее на расстоянии вытянутых рук, изучающе посмотрела на нее.— Вы изменились… ну совсем мало! Вы все такая же красавица, может быть, даже еще больше похорошели! Правда, немного другая… менее роскошная, но более волнующая. Скажу: вы стали тоньше, духовнее… Дьявол его возьми! Разве можно подумать, что вы родились на свет Божий в какой-то лавчонке?— Госпожа графиня, — вступила в разговор сестра Леонарда. — Просила бы вас избегать всякого упоминания о мессире Сатане в этом святом жилище! Вы просто поминутно его поминаете!Эрменгарда обернулась к ней и посмотрела с неподдельным удивлением.— Вы еще здесь? Ах, да… правда, ваше дело с комнатой? Хорошо, идите и переселите отсюда моих бездельниц, отправьте их в общий зал и устройте больную на их месте. Теперь, когда госпожа де Брази со мной, мне никто не нужен! И у нас есть о чем поговорить!Монахиня, которую так бесцеремонно спровадили, поджала губы, но поклонилась и вышла, не сказав ни слова. Только хлопнувшая дверь показала всю меру ее недовольства. Графиня посмотрела ей вслед, пожала плечами, потом тяжело передвинулась в кровати, которая затрещала под ее тяжестью, и дала место своей подруге.— Идите, сядьте здесь, миленькая моя, и поговорим. Сколько же времени прошло с тех пор, как вы меня бросили и устремились на приступ Орлеана?— Пять лет, — ответила Катрин. — Уже пять лет! Время быстро проходит.— Пять лет, — повторила за ней Эрменгарда. — Как я старалась хоть что-нибудь узнать о мадам де Брази. В последний раз я получила о вас вести, когда вы были в Лоше и сделались придворной дамой королевы Иоланды. Вам не стыдно?— Да, — согласилась Катрин, — но дни текли, а я их не замечала. И потом, дорогая Эрменгарда, вам нужно отвыкнуть называть меня именем Брази. Я его больше не ношу…— А какое же тогда?— Самое прекрасное из всех: Монсальви! — произнесла молодая женщина с такой гордостью, что графиня не смогла не улыбнуться.— Так вы выиграли? Вы всегда будете меня удивлять до невозможности, Катрин! Какое же колдовское средство вы нашли, чтобы заставить полюбить вас несговорчивого мессира Арно?При имени мужа улыбка сбежала с лица Катрин. У ее нежного рта пролегла горькая морщинка, она отвела глаза.— Это длинная история… — прошептала она. — Страшная история…Мадам де Шатовилен какой-то миг хранила молчание. Она наблюдала за своей подругой, взволнованная той болью, которая отразилась на лице Катрин. Она не знала, как продолжить разговор, боясь ранить молодую женщину. Через какое-то время она сказала с непривычной для себя мягкостью:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19