Она не выпускала из своих пальцев ладонь дочери, как бы желая быть уверенной, что та неотлучно находится при ней.Жанет смотрела за тем, чтобы Констанция не слишком докучала отцу и матери расспросами.Но Констанция не так уж часто видела своего отца, чтобы оставить его в покое. Все ее вопросы предназначались только для Рене, и она никак не удовлетворялась ответами Жанет.— До моря еще далеко? — спрашивала Констанция.— Да, но ты увидишь его сама.— А как я пойму, что это море?— Ты его узнаешь, это много-много воды — до самого горизонта. Так много, что вдалеке оно сливается с небом.— И если по нему плыть, — недоумевала Констанция, — то можно заплыть до неба?— Нет, маленькая, чем дальше плывешь, тем дальше отодвигается горизонт.— А я могу дотянуться до него рукой, — и Констанция вытянула вперед свою ручку, прищурила один глаз. — Вот теперь я касаюсь его пальцем, он совсем близко, а ты говоришь, до него нужно еще плыть.— Я тоже так думал, когда был ребенком, — сказал Рене, — а теперь знаю, до горизонта нельзя доплыть, и он отступает ровно настолько, насколько ты подступаешь к нему.Констанция задумалась.— Но я же касалась его пальцем только что…— Если ты касалась его, — улыбнулся Рене, — то попробуй взять оттуда что-нибудь.Констанция вполне серьезно повторила попытку прикоснуться пальцем к горизонту. Она сжала потом кулак и хитро прищурилась:— Угадайте, что я оттуда взяла?— Наверное, ветряную мельницу.— Может быть.Рене взял кулачок своей дочери и попытался его раскрыть.— Осторожно, не урони! — воскликнула Констанция , когда ее пустая ладошка оказалась перед отцом, деланно удивилась. — Но ведь мельница была там, значит, она куда-то закатилась.Девочка уже была готова соскочить с сиденья, чтобы поискать на полу, настолько она сама поверила в свою выдумку.Рене посадил дочь к себе на колени и указал на далекую мельницу.— Во-он, куда она закатилась. Пусть стоит, а то мельник вернется, хватится: кто взял мою мельницу? А ему ответят: это Констанция проезжала и прихватила ее с собой. Так что пусть стоит себе на горизонте, а то чего доброго прихватишь ее с собой еще вместе с мельником и всей его семьей. И тогда, Констанция, они не дадут тебе покоя ни днем, ни ночью, будут все время просить, чтобы ты вернула их на место.Дорога резко нырнула в лес, тут же померкло солнце. Высокие деревья сплетались где — то вверху своими кронами, и экипаж ехал словно по темно-зеленому тоннелю.Констанция тут же притихла, лес немного напугал ее.— Ты всегда возвращаешься по этой дороге? — спросила Констанция.— Когда я возвращаюсь с моря — то по этой, а когда из Парижа… — Рене обернулся и махнул рукой куда-то на восток, — по другой.— И никто не пугал тебя в этом лесу?— Нет, дорогая, меня все боятся.— Ты не страшный, — заулыбалась девочка.— Я не страшен только для тебя, — поддразнил ее Рене, — а вот многие боятся меня всерьез.Но Констанция никак не могла поверить в то, что ее отца кто-то может бояться. Но, наконец, она поняла.— Тебя боятся плохие люди. Потом она вновь задумалась.— Но я не знаю плохих людей, а ты их знаешь. Жанет вопросительно посмотрела на своего господина, не стоит ли ей занять чем-то Констанцию, чтобы та не докучала своими расспросами.Но Рене ласково улыбнулся девушке:— Не беспокойся, Жанет, я еще не устал и у тебя будет время поговорить с Констанцией.— А как отличить плохого человека от хорошего? — спросила девочка.— А ты загляни человеку в глаза и сразу поймешь. У одних глаза светятся добром, а у других злом. Пристально посмотри в глаза и не отводи взгляд. Плохой человек будет стараться не уйти от него, лишь через какое-то время отведет глаза, а хороший тут же прикроет веки. Злой человек всегда постараетсяПереглядеть тебя, чтобы одержать над тобой верх.Констанция поджала под себя ноги и поудобнее устроилась на подушках кареты.Карета мягко раскачивалась, катя по мягкой грунтовой дороге, все дальше и дальше унося девочку от имения, где прошла вся ее недолгая жизнь. Она не думала о том, что ждет ее впереди, как и не думала о том, что осталось позади. Она ни оЧем не жалела и была абсолютно спокойна, потому что рядом с ней была верная Жанет, отец и мать. Значит, есть кому ее защитить и никто не посмеет причинить ей обиду. А в том, что злых людей не существует и это всего лишь герои сказок,Констанция была уверена.Откуда ей было знать, что мир не так прекрасен, каким он кажется из окна кареты, что в нем не так ух мало плохих людей, готовых убить ее и ее отца, чтобы завладеть его богатством.Если она и боялась чего, так это сказочного чудовища, готового выскочить из чащи и наброситься на их карету.Но рядом был отец, рядом с ним на сиденье покоились два заряженных пистолета, а на поясе была прикреплена шпага. Каким чудесным и красивым было это орудие убийства! Драгоценные камни осыпали эфес, изящно выгнутая харда, исполненная словно из тончайшего кружева, огибала обвитуюЗолотой нитью рукоять.Констанция некоторое время разглядывала харду, а потом радостно воскликнула, удивляясь своему открытию:— А здесь то же самое, что и на моем медальоне!Констанция внимательно смотрела на два изображения родового герба графов Аламберов.Отец, улыбнувшись, поднес свою ладонь тыльной стороной к дочери.— Смотри, а на перстне еще один.Констанция, не долго думая, схватила за руку мать и стала рассматривать ее руку. Среди многочисленных перстней, украшавших ее пальцы, она отыскала один, украшенный таким же самым гербом.— А теперь и у меня есть такой, — девочка любовно погладила медальон.— Никогда не расставайся с ним, дорогая, ведь его носили твои предки и будут носить твои дети.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68