Когда наконец стемнело, они сели в рыбацкую лодку. Жаннета, закутавшись в пропахшее рыбой одеяло, опустилась на дно лодки и тотчас заснула.К счастью, море было относительно спокойно, а крайняя усталость избавила Жаннету от последствий качки. Поэтому она ничего не видела на протяжении тех четырех лье, что отделяли Бель-Иль от берега.Когда Жаннета проснулась, то увидела, что лодка движется по каналу, а сам порт в розовом свете зари показался ей самым прекрасным местом на земле. Проложенный в устье одного из впадающих в море протоков, куда проникает прилив, канал был зажат между холмом, поросшим деревьями, и скалистым мысом, где возвышалась цитадель с приземистыми круглыми башнями и торчавшими из бойниц жерлами пушек. Казалось, городок прячется за защищавшими его стенами крепости, однако в глубине порта оба берега связывал акведук, который вел к вытянутому в длину замку, чьи сады карабкались вверх по второму холму, более высокому, чем первый. Это был большой, красивый белый дом, в высоких окнах которого отражались яркие лучи восходящего солнца.— Мы на острове Бель-Иль, — объяснил Гансевиль, — а главная деревня здесь называется Дворец. Нетрудно понять почему…— И мы идем туда?— Именно! Там вы найдете людей, которых любите и о которых волнуетесь…Конюшему внезапно показалось, что все сияние этого утра вспыхнуло в голубых глазах девушки.— Сильви? О, я хочу сказать мадемуазель де Лиль…— Тише! Не называйте никаких имен!Жаннета хотела броситься немедленно к дому, но Гансевиль удержал ее крепкой рукой:— Опомнитесь! Вы же не ворветесь вот так нежданно-негаданно в дом как сумасшедшая. Поймите, вас привезли сюда для очень серьезного дела. Тут Сильви прячут с того дня, как она спаслась от страшной участи. Но угроза еще не миновала. Поэтому господин герцог в согласии с господином де Гонди и распространил версию о ее гибели. Пусть так все и считают до той поры, пока не минует любая опасность для ее жизни.— Боже мой, но что же случилось? — прошептала Жаннета, едва не плача.— Вы это узнаете позже, а сейчас пошли! Не можем же мы и дальше торчать посреди этой дороги! Кстати, обратите внимание, к нам приближаются двое.Слуги в красных ливреях подошли к приезжим. Гансевиль достал из-за пазухи камзола письмо и, не дожидаясь вопросов, сказал:— От его светлости герцога де Бофора с нижайшим поклоном господину герцогу де Рецу!Слуги поклонились; один из них взял письмо, а другой забрал у Жаннеты ее дорожную сумку.— Прошу вас следовать за мной, — обратился к ним первый слуга. Затем путешественников передали в руки дворецкого, который сообщил им, что герцогская чета слушает мессу в дворцовой часовне и беспокоить ее невозможно.Поэтому Гансевиль и Жаннета терпеливо ждали, погрузившись в почтительное молчание. Жаннету тем временем обуревало жгучее любопытство: ну где может быть малышка Сильви в этом громадном доме? Гансевиль, привыкший видеть, как перед его господином распахиваются все двери, ждал, как обыкновенный проситель. Наконец дверь открылась, и в сопровождении дворецкого появился герцог.— Проводите девушку к госпоже герцогине. Она ждет ее у себя! — сказал герцог де Рец дворецкому. Потом, повернувшись к Гансевилю, воскликнул:— Как я рад снова тебя видеть, мой мальчик! Надеюсь, вы добрались без приключений? Полагаю, у вас есть для меня новости? Следуйте за мной — мы поговорим в моем кабинете.В свои тридцать шесть Пьер де Гонди, второй герцог де Рец, выглядел на десять лет старше: на его вытянутом, посмуглевшем от здешнего климата лице лежала печать скуки, которая была вызвана тем, что три года назад герцога отправили в отставку. Назначенный генералом галерного флота вместо своего отца, постригшегося в монахи после смерти жены в 1627 году, герцог де Рец был смещен с этого поста, которым очень дорожил, кардиналом Ришелье, посадившим на его место своего племянника, маркиза де Понкурле. После отставки герцог уединился в своем замке на острове Бель-Иль, с горечью переживая обиду. Нет нужды говорить о том, что он не питал теплых чувств к кардиналу-министру.Когда Гансевиль рассказывал герцогу последние столичные новости, молодая камеристка-бретонка привела Жаннету в комнату герцогини.Екатерина де Гонди была моложе мужа на десять лет и могла бы претендовать на красоту, если бы строгость ее нравов и чрезмерная скупость не придали некоторую холодность чертам ее лица, впрочем, тонким и нежным. Она приняла Жаннету как служанку, то есть не предложила сесть; сама она продолжала свою трапезу — макала хлеб в молоко, одновременно внимательно разглядывая гостью. Не ожидая другого приема, девушка не смутилась, но все-таки не могла не подумать о чашечке горячего молока, которое было бы весьма кстати после путешествия. Наконец герцогиня, тщательно вытерев рот кружевной салфеткой, спросила:— Значит, вы и есть горничная малышки, которую поручил нашим заботам господин де Бофор? Откуда вы, дочь моя?— Из Ане, госпожа герцогиня. Я там родилась, и меня девочкой взяли в прислуги к мадемуазель де Лиль. Потом я приехала с мадемуазель де Лиль ко двору, где она стала фрейлиной ее величества королевы…— Оно и видно! В вас нет ничего от крестьянки. Хорошо, дочь моя, знайте же, что ваша госпожа находится в весьма жалком состоянии. Она была похищена, как говорят, подручным Ришелье, который когда-то преследовал ее мать своей грязной любовью; он насильно выдал ее замуж за другого подручного Ришелье, а тот сразу уступил супружеские права похитителю, злоупотребившему ими самым скверным образом…Этот изложенный невозмутимым тоном рассказ привел Жаннету в ужас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18