Это была не какая-то карета, приспособленная к этой разбитой дороге, которая пышно называлась Камино Реал (королевской). Это был также не тот тяжелый дилижанс, куда загружалась смиренная публика, не скрипучая повозка, в которой могли поместиться всего лишь шесть пассажиров, не кабриолет ремесленника. Нет. Это был пышный экипаж, и мог он принадлежать лишь кому-то из испанских грандов, как то, впрочем, и возвещали сложные гербы, изображенные на его дверях.Понго положил руку на плечо своего хозяина, удерживая его, а другой указал ему на карету, черная лакировка и блестящая медная отделка которой, слегка припорошенные пылью, все же ярко блестели под лучами солнца. Жиль тоже ее увидел.— Моя казнь была тайной. Я недавно в Испании, чтобы знать всех и чтобы меня знали. А потом, я слишком голоден.Под любопытными взглядами целой толпы лакеев и охранников в красных, расшитых золотом ливреях, окружавших карету, он привязал лошадь к коновязи и устремился к входу в трактир.У самой двери он остановился, пораженный: на пороге появилась женщина, та самая прекрасная маха, образ которой так часто являлся в его воспоминаниях. Прекрасная маха, его единственное сожаление, когда он покинет Испанию.Это была и она, и в то же время не совсем она.Ее костюм совсем не соответствовал женщинам ее положения. Амазонка из плотного матового шелка, такого же глубокого красного цвета, как и губы, спускалась грациозными складками с тонкой талии. Восхитительные кружева пенились вокруг запястий и в вырезах одежды. На темной массе уложенных по последней парижской моде волос высилась большая красная шляпа, украшенная громадным белым пером. Руки были затянуты в белые перчатки. Одной рукой она придерживала длинный шлейф платья. На другой сверкал один-единственный перстень, но перстень сказочный. Такой же сказочно красивый рубин украшал шею красавицы, подрагивая при движении на тонкой золотой цепочке.Два взгляда встретились. Пораженный в самое сердце. Жиль забыл о голоде, усталости, своем стремлении быстрее достичь Мадрида. Красота этой женщины заслонила от него всю вселенную, весь этот выжженный солнцем пейзаж с редкими деревьями, покривившимися от зимних ветров Кастилии, с немногочисленными горбящимися крестьянами в лохмотьях.Улыбка обнажила красивые зубы и зажгла черные глаза.— Что за случай привел вас сюда, сударь? — прошептала молодая красавица на безупречном французском, но с легким поющим акцентом.Догадываясь, что эта женщина совсем не та, за кого он принимал ее вначале, Жиль отступил на шаг, уступая ей дорогу и приветствуя ее глубоким поклоном.— Счастливая случайность, сударыня, мне предоставлена возможность вновь вас увидеть, на что я уже больше не надеялся.Ее развлекло такое приветствие, и она похлопала по юбке тонким сложенным веером.— Вы теперь придерживаетесь церемоний, шевалье. Во время нашей последней встречи в Карабаншеле, мне кажется, вы называли меня «моя красотка» и говорили со мной на «ты».— Махи обычно любят, чтобы с ними говорили на их языке. Там вы были одной из них.— А сегодня кто же я?— Не знаю. Вероятнее всего, знатная дама, поскольку ваш экипаж слишком соответствует вашему туалету, но я вас не видел при королевском дворе. Тем не менее, вы самая прекрасная женщина Испании.Улыбка заиграла ярче.— Женщина, которая не умеет оценить комплимента, либо глупа, либо притворяется. Но почему вы говорите, что не надеялись больше на встречу?— Потому что я уезжаю, сударыня. Я покидаю Испанию.Красивые черные брови поднялись в немом вопросе.— Вы уезжаете из Испании? В то время, как благоволение к вам достигло такой высоты? Как это странно!— С вершины легко упасть в пропасть. Я должен вернуться во Францию, сударыня. Чем быстрее это произойдет, тем будет лучше для меня.Вы не представляете, какое это будет для меня сожаление, что…Но она уже его больше не слушала. Она перевела взгляд на появившуюся точку на горизонте и смотрела туда со все возраставшим беспокойством. Удивленный Жиль тоже посмотрел туда и увидел двух всадников, мчавшихся, как пушечные ядра. Они проскакали по каменистому склону и по узкому римскому мосту. Он сразу же узнал их. Это были люди из королевской полиции.Они проскочили мост и спешились недалеко от трактира перед большим сухим деревом. Один из них вынул из притороченной к седлу сумы бумажный свиток и принялся его разворачивать.Рука женщины нервно тронула руку Жиля.— Входите в трактир! — приказала она. — Он сейчас пуст.— Именно это я и хотел сделать, но…— Хватит разговоров, шевалье. Делайте то, что я вам говорю. Если вы голодны, скажите трактирщику Педро, чтобы он вас накормил. У него есть приличная ветчина. Но ни под каким предлогом не выходите оттуда. Ну, быстрее. Возьмите, конечно, и вашего слугу. И ждите меня.Жиль подчинился, не возражая, и прошел в полутьму трактира. Он успел увидеть, как один из королевских полицейских собрал народ при помощи небольшого барабана, а другой готовился читать свиток.Внутри услышать что-либо было совершенно невозможно. В одном углу задымленного зала старуха, присевшая на корточки, чистила грязный котел, в другом мальчик колол дрова для очага.Какой-то человек с недовольным лицом, опоясанный грязной клеенкой, с большим ножом на поясе возник прямо из-под ног Жиля. Он, должно быть, поднимался из погреба.— Что вам нужно, призрак? — грубо спросил он.— Есть! Пить!— У меня ничего нет. Идите своей дорогой.Репутация испанских трактиров была известна Турнемину. Он знал, что, если хочешь найти там некоторые удобства, надо все приносить с собой. Как правило, там можно было найти хлеб, лук, иногда помидоры, из которых делали салат с маслом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129