— Кто вы во Франции?— Лейтенант полка драгун королевы. Я должен был оставаться там, а не приезжать сюда.— Если вы на этом настаиваете, так почему приехали сюда? Что вы искали здесь, в Испании?Жиль засмеялся.— Мой ответ, без сомнения, уронит мою репутацию в ваших глазах. Я приехал за золотом.Как он и предвидел, легкая, вежливая улыбка искривила губы Каэтаны.— Золото? Зачем?Наивность вопроса рассмешила Жиля. Веками золото Фландрии, Испании, Америки стекалось в сундуки герцогов д'Альба и их потомков, привыкших к этому «презренному металлу», уже не понимавших, почему другие гоняются за ним.Аппетит изголодавшегося человека всегда вызывает тошноту переевшего.— Чтобы выкупить замок моих предков и прилегающие к нему земли. За все это требуют огромную сумму.— Что за сумму?— Пятьсот тысяч ливров.— Это пустяки. Я полагаю, что ваша царственная любовница получила достаточно удовольствий, уступив вам эту ерунду. Об этом говорит ваше нетерпение вернуться во Францию.Он холодно поклонился.— Я у ваших ног, госпожа герцогиня, но позвольте мне сказать вам следующее: когда женщина, пусть даже и королева, дает свою любовь дворянину, этот дворянин, пусть он будет беден, как Иов, потерял бы честь, если бы поверил ей свои финансовые заботы.— Однако мне вы о них рассказываете.— Вы меня спросили, я вам ответил. И я не имею чести быть вашим любовником!Дерзкий тон не очень-то покоробил Каэтану.Она улыбнулась, прикрыв глаза, и метнула на него испытующий взгляд сквозь опущенные ресницы.— А почему бы вам им и не стать? — дерзко бросила она. — Я вам уже сказала, что вы мне нравитесь.— Это так, но я не стал вас ловить на слове. А потом, лишь этого явно недостаточно.— Мне достаточно. Я что, потеряла память, или вы не говорили мне совсем недавно: «Где ты пожелаешь и когда ты пожелаешь»?Жиль поклонился так почтительно, что это выглядело почти вызывающе:— Действительно, я сказал это, но не вам, не герцогине д'Альба. Я это сказал другой, незнакомке, дикому цветку, украшающему улицы Мадрида.Признаюсь, ее вызывающая красота привлекла меня. Та, другая, была проста, свободна, радостна, и я теперь знаю, что это был всего лишь сон.Он еще раз поклонился, повернулся и направился к двери. Каэтана нетерпеливо топнула ножкой.— Куда же вы направляетесь, в конце концов?Вы что, сошли с ума?— Нисколько. Я уже имел честь вам это сообщить. Я направляюсь во Францию, а в настоящий момент мне надо найти убежище на два-три дня у надежных друзей.— Вы не хотите остаться здесь?Ее голос вдруг стал ласковым, тонким, как у девочки, у которой отбирают любимую игрушку.— Нет. Я благодарю вас. Я боюсь, что буду играть в этом дворце роль, которая будет для меня непривычной. Вы же замужем, как я думаю, и ваш муж — герцог д'Альба…— Не существует никакого герцога д'Альба. А мой муж носит этот титул только потому, что я его жена. Но вы можете забыть о нем, как вы забыли о принце Астурийском. Этот бедный дурачок Карл имеет такое же значение для своей жены, как и мой муж, маркиз де Виллафранка, для меня.— Это не предлог, чтобы наносить ему оскорбление под его крышей. Я знаю, что, находясь подле вас, я не смогу отделаться от этой мысли.Прощайте, герцогиня. Вы спасли меня, и поэтому моя жизнь принадлежит вам. Вы можете располагать ею по вашему усмотрению.— Но я не могу располагать вашими ночами? — спросила она с легкой улыбкой.— Почти так. Да, я чуть не забыл. — Он быстро снял ливрею, которую на него надели в трактире, и бросил ее на стул. — Будьте добры распорядиться, чтобы вернули мою одежду, слугу и лошадей.— Вы с ума сошли. Вас же ищут в Мадриде более тщательно, чем где бы то ни было. А в вашем мундире вы еще приметнее, чем Эскуриал. А ваш краснокожий — это же белый волк посреди Мадрида. И потом, куда вы намерены идти? Кто они, ваши верные друзья?— Художник королевского двора Франсиско де Гойя-и-Лусиентес. У него есть мастерская, тайная мастерская в квартире Растре, о ней ничего не знает его жена. Он там пишет для себя, по-своему.Взрыв ярости охватил Каэтану.— Гойя! Друг и любимый художник Бенавенте! И вы хотите к нему идти?— Да, к нему. Он мой друг. Это человек прямой и смелый. Я знаю, что вы его не любите. Однако вам следовало бы приблизить его к себе. Это великий художник, пожалуй, самый великий художник Испании.— Его картины не показались мне такими уж блестящими. Однако это действительно смелый человек и… хороший матадор. Я видела его однажды на арене и нашла в нем удивительное сходство с быком. Ну, быть по сему, если уж вы так хотите. Но дам вам совет. Наденьте снова ливрею и оставьте на ваших лошадях попоны с моими гербами. Это послужит вам защитой. Завтра я вам пришлю вашего слугу и другую лошадь с такой же попоной. Это будет осторожнее. До свидания, шевалье.Он подошел к ней, встал на колено, поцеловал руку.— Прощайте, ваша светлость. Я унесу с собой память о вашей доброте и глубокое сожаление, что все не так, как хотелось бы, а лишь так, как есть.Прелестным жестом она поднесла к его щеке свою руку, которую он поцеловал.— Я сказала «до свидания», шевалье, но не «прощайте». Мы еще увидимся.— Если Богу будет угодно.— Это угодно мне… и Богу тоже.После великолепия дворца д'Альба Турнемин с некоторым облегчением въехал на плиты нижних кварталов. Запах цветущих мандариновых деревьев, французских духов сменился запахами жареного лука, дешевого вина, немытых тел. Толпы девушек с гвоздиками, вплетенными в блестевшие от масла волосы, дерзких мальчишек в лохмотьях, старух, закутанных в черные шали, стройных цыганок с быстрыми глазами — все это отодвинуло на задний план пышность Аранхуэса и благовонную опасность его садов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129