У Марианны появилось странное ощущение, что ее слова проникли в него и заставили окаменеть.
— Я не желаю больше ничего другого! — подтвердил он наконец.
— Тогда по меньшей мере решитесь сказать мне это в лицо!
Он медленно вернулся и посмотрел на нее. Проникшие в каюту солнечные лучи залили ее светом. Обвивавшая ее плечи красная шаль горела огнем, а густые черные волосы подчеркивали прозрачность ее напряженного лица. С синими следами на шее она была трагична и прекрасна, как грех. Под складками алого кашемира ее грудь трепетала от волнения.
Язон ничего не говорил, но его взгляд, по мере того как он всматривался в стоящую перед ним стройную фигуру, мутнел и наполнялся бессильной яростью.
— Да, — неохотно признался он наконец, — я еще желаю вас! Несмотря на то что вы есть, несмотря на отвращение, которое вы мне внушаете, к несчастью, я не могу угасить жажду к вашему телу, ибо вы своей красотой превосходите то, что может выдержать мужчина! Но и это я переборю, я смогу убить мое желание…
Волна радости и надежды захлестнула Марианну. Неужели возможно после всего преодолеть этот, трудный мыс… одержать такую немыслимую победу?
— Не проще ли будет… и разумней позволить мне рассказать вам все? — прошептала она. — Я клянусь спасением моей души ничего не утаить от вас из того, что со мной произошло… даже самое позорное!
Дайте же мне шанс… Согласитесь дать мне единственный шанс!
Теперь у нее появилось желание защищаться, рассказать ему об ужасе, который накапливался неделями и душил ее… Она чувствовала, что еще может выиграть, что можно вернуть его к ней. Это было видно по изголодавшемуся выражению его взволнованного лица, придававшему ему мученический вид. Она обладала еще громадной властью над Язоном… только бы он согласился выслушать ее.
Но он не слушал ее! Казалось, что даже в эту минуту произносимым ею словам не удавалось проникнуть сквозь панцирь, которым он укрылся. Да, он смотрел на нее, но странно отсутствующим взглядом, и когда наконец заговорил, то обращался к самому себе, словно Марианна была только красивой картиной или статуей.
— Это правда, что она прекрасна! — вздохнул он. — Прекрасна, как ядовитые цветы бразильских саванн, которые питаются насекомыми и чья яркая сердцевина испускает запах тления! Нет ничего ярче этих глаз, нет ничего нежней этой кожи… этих губ… нет ничего безупречней этого лица и пленительней этого тела! И тем не менее все это обман… мерзость! Я знаю это… но не могу поверить, потому что я не видел ее…
По мере того как он говорил, его дрожащие руки касались лица, волос, шеи Марианны, но глаза его потеряли всякое выражение и казались совершенно мертвыми.
— Язон! — взмолилась Марианна. — Ради Бога, выслушай меня! Я люблю только тебя и всегда любила только тебя! Даже если ты убьешь меня, душа моя сохранит эту любовь! Я все еще достойна тебя, по-прежнему тебя… даже если сейчас ты не в состоянии в это поверить…
Напрасные усилия! Он не слышал ее, наяву погруженный в сон, в котором его агонизирующая любовь боролась с уничтожением.
— Может быть, если бы я увидел ее в объятиях другого, отдающейся другому… униженной… достойной презрения… может, я поверил бы тогда!
— Язон, — чуть не плача умоляла Марианна. — Язон, сжалься… замолчи!
Она попыталась схватить его за руки, приблизиться к нему, чтобы проникнуть сквозь разделявший их ледяной туман. Но он резко оттолкнул ее, тогда как его лицо снова налилось кровью от внезапной вспышки гнева.
— Я знаю, — закричал он, — я тоже знаю, как бороться с пением сирены! И я знаю, как уничтожить, ведьма, твою власть!..
Он подбежал к двери, открыл ее и оглушительным голосом позвал:
— Калеб! Иди сюда…
Охваченная безрассудным страхом, Марианна поспешила к двери и хотела закрыть ее, но он отбросил ее назад.
— Что ты хочешь делать? — спросила она. — Зачем ты его зовешь?
— Сейчас увидишь!
Через несколько секунд эфиоп проник в каюту, и Марианна, несмотря на сжавший ее нутро страх, поразилась великолепию его лица и бронзового тела. Он словно наполнил тесное помещение королевским величием.
В противоположность обычаю других негров он не склонился перед белым хозяином. Повинуясь приказу, он закрыл дверь и стал» бред «ей, скрестив руки, спокойно ожидая. Но его светлый взгляд быстро перебежал с корсара на смертельно бледную женщину, на которую тот указал грубым жестом.
— Посмотри на эту женщину, Калеб, и скажи, что ты о ней думаешь? Ты находишь ее красивой?
После короткого молчания Калеб ответил серьезным тоном:
— Очень красивой… Также очень испуганной!
— Комедия! Ее лицо умеет носить маску. Это авантюристка, переодетая княгиней, певичка, привыкшая удовлетворять тех, кто ей аплодирует! Она спит с тем, кто ей нравится, но ты тоже достаточно красив, чтобы прельстить ее! Возьми… я отдаю ее тебе!
— Язон! — ужаснувшись, крикнула Марианна. — Ты сошел с ума!
Бывший раб резко выпрямился и нахмурил брови. Его лицо стало суровым и похожим на высеченные из базальта изображения древних фараонов. Он покачал головой и, быстро повернувшись, хотел выйти, но крик Язона заставил его замереть.
— Останься! Это приказ! Я сказал, что отдаю тебе эту женщину, ты можешь овладеть ею сейчас… прямо здесь! Смотри!
Быстрым и резким движением он сорвал кашемировую шаль с плеч Марианны. Тонкая ночная рубашка, укрывавшая молодую женщину, была более чем прозрачной, и краска медленно заливала ее лицо, когда она кое-как пыталась прикрыться руками. Бесстрастные черты эфиопа не выразили никакого волнения, но он направился к Марианне.
Всем своим видом выражая отвращение, она отступила перед приближающейся угрозой, испугавшись, что послушный раб подчинится и поднимет на нее руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151