— И ты говоришь, что любишь меня?..
— Я люблю тебя больше всего в мире, потому что для меня ты не только мир, но и жизнь, радость, счастье. И потому что я так люблю тебя, я не хочу убежать тайком, как воровка, я хочу остаться достойной тебя.
— Все это только слова! — раздраженно передернув плечами, отпарировал Язон. — Истина заключается в том, что ты не можешь решиться одним ударом безвозвратно оставить блестящую жизнь, которую ты вела в кругу Наполеона! Ты прекрасна, молода, богата, ты… светлейшее сиятельство — титул глупый, но внушительный! — и теперь тебе доверили поручение к самой королеве!
Что я могу предложить тебе взамен? Жизнь относительно скромную, кроме того, в известном смысле беспорядочную… поскольку мы оба несвободны от брачных уз! Я понимаю, что ты колеблешься и просишь отсрочки!
Она с грустью посмотрела на него.
— Как ты несправедлив! Ты, очевидно, уже забыл, что, если бы не Видок, я оставила бы все это без малейшего сожаления! И эта миссия, поверь мне, вовсе не предлог и не отговорка, это необходимость! Почему ты отказываешь мне?
— Потому что это Наполеон посылает тебя, понимаешь? О, я знаю, он дал мне ангела — хранителя. Но если бы меня до смерти забили палками надсмотрщики или я умер бы от ран, ты думаешь, он очень горевал бы? Он выразил бы сожаление… учтивое! И перешел бы к другому делу! Нет, Марианна, у меня нет никаких оснований служить твоему императору. Более того, если я соглашусь, я сам себе покажусь смешным. Что касается тебя, знай, что, если у тебя не хватит мужества сказать окончательное «нет» всему, что было твоей жизнью до сих пор, завтра ты уже не сможешь это сделать. И для выполнения своей миссии ты найдешь другого… или тебе найдут другого! Я охотно признаю, что такая неотразимая женщина, как ты, рассчитывает игру на много ходов вперед.
— Клянусь тебе, что нет! Я сразу же уеду с тобой!
— Как же тебе верить? Там, в Бретани, ты только и мечтала убежать от этого человека, которому теперь любой ценой хочешь служить! Такая ли ты сейчас, какой была в ту ночь? Женщина, которую я покинул, готова была на любое безумство ради меня… та, которая мне вновь встретилась, беспокоится о респектабельности и опасается появления горничной, когда я ее целую!.. Знаешь, такие вещи поражают!
Марианна потеряла самообладание:
— Чего ты добиваешься?! Я клянусь, что люблю тебя, люблю только тебя, но отвезти меня в Турцию необходимо!
— Нет!
Произнесенное без гнева, это слово тем не менее прозвучало грозно. Марианна жалобно прошептала:
— Ты отказываешься?
— Так точно! Или, скорее, нет! Я даю тебе возможность выбора: я согласен отвезти тебя туда, но затем я один возвращаюсь в свою страну!
Она попятилась, словно он ее ударил, опрокинула столик с драгоценным муранским стеклом и упала на шезлонг, который она оставила совсем недавно… нет, целый век назад! Расширившимися глазами она так смотрела на Язона, словно видела его в первый раз.
Никогда он не казался ей таким обаятельным, таким соблазнительным… таким, увы, жестоким! Она считала, что его любовь к ней подобна ее собственной, то есть готовой на любые безумства, готовой со всем согласиться и все выдержать ради нескольких часов счастья… тем более ради целой жизни в любви. И вот у него хватило смелости предложить ей этот безжалостный торг!
Она недоверчиво спросила:
— Ты способен бросить меня… сознательно? Оставить меня там и уехать?
Он скрестил руки на груди и смотрел на нее без гнева, но с пугающей решительностью.
— Не мне выбирать, Марианна, а тебе. Я хочу знать, кто поднимется завтра на борт «Волшебницы»: княгиня Сант'Анна, официальная посланница его величества императора и короля, или…
Марианна Бофор! Неожиданное имя, о котором она втайне мечтала, задело ее за живое. Она закрыла глаза, и восковая бледность залила ее лицо. Пальцы судорожно впились в шелк сиденья, словно стараясь предотвратить истерический припадок.
— Ты безжалостен… — прошептала она.
— Нет! Я просто хочу сделать тебя счастливой, даже против твоей воли, если понадобится!
Она грустно улыбнулась. Мужской эгоизм! Даже у этого человека, которого она обожала, она нашла его, как находила у Франсиса, Фуше, Талейрана, Наполеона и у гнусного Дамиани! Эта присущая им всем странная потребность судить о счастье женщин и воображать, что в этой области, как и в других, они одни проявляют подлинную мудрость и добиваются истины! Они столько выстрадали, он и она, от всего того, что их разлучило! Неужели же теперь препятствие будет исходить от самого Язона? Неужели он не сможет ради любви заставить умолкнуть свою властную гордыню?
Снова появилось искушение, неистовое до потери сознания искушение оставить все, броситься в его объятия и без раздумий позволить увезти себя. Ей так нужна его сила, его мужское тепло!..
Ибо, несмотря на мягкость наступившей ночи, она чувствовала себя замерзшей до самого сердца! Но может быть, потому что она слишком много страдала, чтобы обрести наконец вновь эту любовь, гордость удерживала ее на грани капитуляции.
Худшее заключалось в том, что она даже не могла на него сердиться и что, с его мужской точки зрения, он был прав. Но тем более она не могла отступить… или рассказать все. И еще! Как ненавидел теперь Язон Наполеона!
Разочарованная и несчастная, Марианна выбрала, однако, наиболее соответствующий ее характеру выход: борьбу.
Вскинув голову, она посмотрела прямо в глаза своему возлюбленному.
— Я дала слово, — сказала она. — Эта миссия — мой долг.
Если я не исполню его, ты, безусловно, будешь любить меня так же, но станешь меньше уважать! У нас, как, я думаю, и у вас, долг выше личного счастья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151