Уже больше года барышни бурно обсуждали роман юного короля и Марии Манчини, племянницы Мазарини, прожившей вместе со своей родной сестрой два года в монастыре Визитации. Девушки оставили о себе яркие воспоминания бурными шалостями и привычкой лить чернила в кропильницы часовни.Молоденькая итальянка в одночасье превратилась в героиню всего монастыря, а ее роман с королем — в излюбленную тему для сплетен. До воспитанниц дошел слух, что кардинал сослал племянниц в Бруаж. Особенной популярностью пользовалась сцена прощания, во время которой Мария., обескураженная и разгневанная, якобы бросила в лицо Людовику, «Вы король, вы будете плакать, а я уеду». Теперь вовсю заключались пари, покорится ли король судьбе, женившись на инфанте, или, не в силах воспротивиться страсти, женится на любимой?Мать Мари была приглашена в Сен-Жан-де-Люз — что могло быть почетнее и радостнее для девочки?— Матушка, обещайте, что станете ежедневно мне писать! Мне необходимо знать обо всем, что там происходит.— Напрасно ты ждешь каких-то необыкновенных событий! — ответила ей Сильви со смехом. — Наш король собрался осчастливить Францию новой королевой — что ж тут такого?— Да, но кто это будет — инфанта или Мария Манчини? Многие мои подруги утверждают, что он слишком влюблен, чтобы жениться на другой, и что ему наскучило подчиняться воле старика Мазарини. Он обожает Марию!— Все вы дурочки и слишком много мечтаете. Старик Мазарини, как ты выражаешься, поклялся отвезти племянницу в Рим, если она продолжит свои посягательства на короля. Пойми же, он делает последнюю ставку на договор, кульминацией которого послужит брак с инфантой. Этот брак положит конец тридцатилетней войне. Если Людовик XIV хочет остаться королем, то он обязан жениться на Марии-Терезии. В противном случае ему придется отказаться от престола в пользу брата.— Как же вы суровы, матушка! Разве любовь не превыше любых политических соображений?— Для короля Франции — нет. Впрочем, даю слово писать тебе.— Каждый день?— Так часто, как смогу.— Спасибо! Вы — ангел. Кстати, когда вы намерены забрать меня отсюда? Мне четырнадцать лет, а моя крестная, например, уже в двенадцать была фрейлиной. К тому же…— К тому же тебе не терпится покинуть эти стены. Берегись, тщеславие — большой грех.— Я вовсе не тщеславна. Лицемерия во мне тоже нет. Я знаю одно, я не противная.Сильви вздохнула. Противная? Да ее маленькая Мари очаровательна! Огромные синие глаза, великолепные льняные волосы. Похожая одновременно на мать и на отца, она блистала очарованием. Это не могло не внушать Сильви беспокойства. Ведь дочь, едва появившись при дворе, превратится в объект вожделения. Поэтому она приняла решение, что Мари выйдет в свет только в 15 лет. Дольше эту непредсказуемую непоседу все равно не удалось бы утаивать от посторонних глаз.Второй свой визит Сильви нанесла в отель Вандом. Она испытывала к герцогине и ее дочери, Элизабет де Немур, большую нежность и, радуясь завершению волнений Фронды, часто появлялась в их просторном жилище в предместье Сент-Оноре.Появления эти были тем более часты, что опасности встречи с Франсуа уже не существовало. После безумств гражданской войны, за которые он отчасти нес ответственность, человек, прозванный «Королем нищих», был, разумеется, отправлен в ссылку, каковую отбывал в родовых замках Ане и Шенонсо. Ссылка, впрочем, была не слишком обременительна, так как у изгнанника почти всегда было приятное общество, Гастон Орлеанский, опасный братец покойного короля Людовика XIII, и, главное, дочь Гастона, пылкая Мадемуазель, с беспримерной дерзостью развернувшая в последнем сражении Фронды пушки Бастилии против королевских войск. Лучшей компании Франсуа не нашел бы при всем желании.Прежние добрые отношения Бофора с отцом, герцогом Сезаром Вандомским, и с братом, Луи де Меркером, были испорчены в 1651 году, когда последний женился с отцовского благословения на Лауре Манчини, старшей из племянниц Мазарини. То, что это был брак по взаимному чувству, в глазах бунтовщика ничего не меняло, он считал его изменой и нестерпимым мезальянсом.Позднее разразилась трагедия, еще больше отдалившая его от семьи, 30 июля 1652 года Бофор убил на дуэли мужа Элизабет, Шарля-Амадея Савойского, герцога Немурского. Причина дуэли была ничтожной, а виноват в ней был исключительно Шарль-Амадей, не желавший даже слышать о том, что его зять был во время последних судорог Фронды парижским губернатором. Молодой сумасброд все сделал для того, чтобы поставить Бофора к барьеру, даже обозвал его выродком и трусом, а потом настоял, чтобы дуэль велась на пистолетах и завершилась смертью одного из соперников. Пистолеты были избраны не случайно, незадолго до роковой дуэли Шарль-Амадей был ранен в руку и не мог фехтовать.Соперники сошлись в шесть часов вечера на Лошадином рынке позади садов отеля Вандом. За поединком наблюдали восемь секундантов (обычно секунданты тоже мерились силами, но дуэль на пистолетах позволяла обойтись без этого). Пуля, выпущенная Немуром, лишь оцарапала Ьофора, который вместо того, чтобы ответить выстрелом, стал просить своего «брата» о мире, но тот, не помня себя от ярости, настоял, чтобы противоборство было продолжено на клинках. Несколько мгновений — и Шарль-Амадей получил смертельный укол в грудь. Точно такая же смерть постигла ранее Жана де Фонсома.Элизабет охватило страшное отчаяние, она обожала мужа, несмотря на то что он изменял ей с редкой последовательностью. Франсуа, чье уныние было под стать унынию сестры, на какое-то время заперся в Шартре. Однако любовь, прежде сплачивавшая брата и сестру, теперь осталась в прошлом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20