Возле него было приятно отдыхать жарким летним днем. Словом, остров представлялся Адаму настоящим раем.
Была еще родина отца, огромная Канада, о которой тот всякий раз с воодушевлением рассказывал, стоило ему вспомнить детство. Величественная река Святого Лаврентия, ее обширная пойма, куда заплывали киты, выбрасывающие вверх при дыхании целые гейзеры сверкающей воды, дремучие леса, где он два-три раза побывал, сопровождая индейца Коноку – отважного краснокожего вождя. В день расставания индеец подарил Гийому волчий коготь, и отец носил его на шее на золотой цепочке.
Адам, конечно, всем сердцем любил свой край и свой дом, но не раз в мечтах уносился в далекие страны, они давали пищу его воображению. Но между ним и этими странами существовало препятствие пострашнее английского флота – необъятный океан, которого он безумно боялся.
При этом он не чувствовал отвращения к морским берегам, пляжам, скалам и их обитателям, прекрасным птицам и морским водорослям. Из окон своего дома он мог долго любоваться величественным морским пейзажем – бескрайним и переменчивым, отливающим то перламутром, то лазурью и золотом, то расцвеченным всеми красками радуги. В плохую погоду, когда налетали бури и ураганы, океан напоминал разбушевавшуюся преисподнюю. У ребенка были глаза, чтобы смотреть и восторгаться, но зрение тотчас изменяло ему, стоило только ступить ногой в этот фантастический и зыбкий мир или очутиться на палубе корабля. Адам испытывал не просто морскую болезнь, но настоящую панику, с тех пор как свалился в воду с рыбачьего баркаса. После того несчастного случая мальчика преследовали кошмары, он бился в конвульсиях, и отец в конце концов отказался от попыток научить его плавать. При одном упоминании об этом ребенок начинал в ужасе кричать.
– Его не назовешь даже мокрой курицей, – вздыхала Элизабет, которая плавала, как морской котик. – Он чувствует, что тонет, как только вода доходит ему до колен.
Теперь страх ставил перед беглецом непреодолимую преграду. Покидая Варанвиль, он был полон решимости: единственное место, где его вряд ли будут искать, – это на берегу моря, поэтому и идти надо туда, но, конечно, не в Сен-Васт, там его каждый знает. Лучше отправиться в Барфлер, он ближе к замку Амелии, всего шесть или семь километров, если считать в новой метрической системе, установленной правительством в 1795 году.
Но по мере того как он приближался к цели, его решимость несколько угасла. Где найти мужество спрятаться на одном из судов? У Ронделеров Адам слышал, что они должны отбыть в Гавр с петициями и подарками Первому консулу, чей визит в город ожидался 4 или 5 ноября. Это было великое событие, взволновавшее всю Нормандию.
Адам забрался в чей-то сарай, забился в солому и доел остатки хлеба и сыра, с грустью размышляя, что свобода требует иногда больших жертв. Как справиться с ужасом и преодолеть расстояние от бухты Котантена до Гавра? Мальчик был почти уверен, что в Гавре найдет того, кто ему поможет.
Два года назад у Ронделеров он познакомился с необыкновенной старой девой, мадемуазель де Ля Ферте-Обер, которая во время Террора скрывалась в Эскарбосвиле. Она была крестной Жюльена и обладала характером, который, самое малое, можно было назвать трудным. Когда тень гильотины перестала висеть над ее головой, мадемуазель Радегонд поторопилась домой. Она владела фабрикой, производящей корабельное вооружение, и как только стихла революционная буря, поспешила туда наводить порядок. При этом она горячо благодарила родственников за приют, и те, почти разоренные, надеялись впоследствии на ее помощь. Но тесные узы, сплотившие людей в опасности, частенько ослабляются с наступлением спокойных времен. Последний визит пожилой мадемуазель – на сей раз она приезжала летом отдохнуть – обернулся катастрофой: из-за пустяка разразилась семейная ссора, и кипящая от ярости старуха вернулась домой, клянясь всеми богами, что ноги ее больше не будет на берегах Котантена.
Но именно во время своего последнего приезда она подружилась с Адамом. Поэтому, садясь в карету, заявила ему на прощание:
– Я никогда не вернусь сюда, но тебя, малыш, очень люблю. Знай, что если однажды тебе понадобится помощь, ты всегда найдешь ее в моем доме на набережной Нотр-Дам. И не забудь передать привет от меня твоей семье!
В тот момент Адам не придал приглашению никакого значения, понимая, что, возможно, оно было сделано, чтобы еще раз унизить Ронделеров, но теперь он вспомнил о нем.
Как случается, когда чувствуешь себя очень несчастным, мальчик пытался забыть о своем страхе, мысленно цепляясь за яркую картинку: сад на Мартинике, цветущий, зеленый, полный пленительных запахов маленький рай Клер-Эвлалии, где все живут в удовольствие– от муравьев до райских птичек. Его мало волновало, что над этим Эдемом развевается сейчас английский флаг. Он знал только, что у мадемуазель де Ля Ферте-Обер есть суда и они отвезут его на остров его мечты. Географические познания Адама были весьма смутными, он лишь примерно представлял, где находится Мартиника, но вдруг почувствовал, что сердце его наполняется странной отвагой. Теперь главное – добраться до Гавра.
Нет, он, конечно, не разлюбил своих близких. Он тяжело переживал расставание с ними, но тем не менее его решимость оставалась непоколебимой, недаром он был сыном своей матери, Агнес де Нервиль, приказавшей разрушить свой родовой замок, поскольку для основания плотины возле Шербурга требовались камни. Мальчику хотелось любой ценой отречься от воспоминаний.
Но между мечтами и их исполнением стоял давний недруг – море, – и страх его не поддавался никаким разумным доводам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112