Он хотел решить с ним судьбу Деборы, которую он так и не смог увидеть с того момента, как по приказу Арно ее спрятали в замке от чьих бы то ни было глаз. Он встретил Архиерея на сторожевой площадке. В полном вооружении тот вглядывался вдаль, в расстилавшуюся у его ног равнину, исчезавшую постепенно в вечерних сумерках. Арно был один, он стоял опершись о зубец стены. Вид его был мрачен. Дона остановился в нескольких шагах от него, неподвижно замерев в своих доспехах, и заговорил:
– Старый раввин мертв, и никто больше не может требовать выдачи Деборы. Я пришел, мессир, чтобы попросить вас вернуть мне ее. Она принадлежит мне по праву, это военная добыча…
Глядя вдаль, Арно де Серволь даже не шелохнулся. Казалось, он собирается с мыслями. Он знал, что наступит минута, когда ему придется вступить в единоборство, где его противником будет любовь молодого воина, но он хотел сам выбрать этот момент, ибо не чувствовал себя готовым к бою…
Решив, что Арно его не расслышал, Дона повторил свой вопрос. Тогда железная статуя медленно повернулась к нему. Под поднятым забралом черного шлема блеснули темные глаза.
– Нет, – просто отвечал Арно. – Я не верну ее тебе.
– Почему? Она моя по праву!
– Знаю. Но эта девушка – погибель для тебя, как впрочем для всякого мужчины! Она еврейка, дочь проклятого племени, искусная во всевозможных колдовских уловках и ворожбе. Вернуть ее тебе означало бы погубить твою душу.
До сих пор собеседники разговаривали ровно, нарочито спокойно и размеренно. Но вдруг голос Дона взорвался, как удар кнута.
– Что вам моя душа? Я сто крат погубил ее с вами, мучая, грабя, убивая без устали. Тогда вы не напоминали мне о душе!.. Наверное это озаботило вас с той минуты, как вам открылась красота Деборы?
Архиерей пожал плечами в черных стальных латах.
– Возможно. Видишь, я допускаю и это. Главное же, я понял, какую опасность представляет собой эта девушка, и хотел тебя предупредить. Она слишком прекрасна и овладевает разумом мужчины, как по волшебству. Мужчина в ее руках становится слабее и трусливее старухи. Она обладает чарами, сковывающими волю, сеющими в душе воина тоску и желание вернуться к ней, что не красит его. Ты и я, мы оба воины, а не трубадуры, растрачивающие свою жизнь преклонив колена перед красотками и распевая романсы. Пойдешь в бой и забудешь ее!
Дона подошел ближе. До него доносилось дыхание капитана и запах смазки его доспехов.
– Что вы сделаете с Деборой?
– Честно говоря, еще не знаю. Может быть отправлю ее в Бокэр к соплеменникам. Но будь спокоен, я к ней не прикоснусь. Она внушает мне страх…
– А мне нет. Отдайте ее мне, если не хотите, чтобы я забрал ее силой!
В голосе Арно внезапно зазвенела сталь.
– Я сказал нет! К тому же тебя ждут другие дела, чем отбирать у меня силой девушку. Смотри, видишь огни там, внизу? Знаешь, что это? Войска главного военачальника дофина в Лангедоке, Жана д'Арманьяка, которого прислали сюда по просьбе папы, чтобы урезонить нас. Отправляйся к Раймонду де Бо, мы у него на службе, ему и решать, будем мы давать отпор или нет.
Давно приученный к железной дисциплине, поддерживаемой Архиереем, Дона повиновался приказу без единого слова. Но перед тем, как скрыться во тьме лестницы, ведущей с башни, он остановился.
– Вы действительно не хотите вернуть ее мне?
– Да. Я сказал это уже дважды!
В его голосе промелькнула усталость, но Дона был слишком разгневан, чтобы уловить ее.
Поскольку Раймонд де Бо отказывался сложить оружие, пока не расправится со своим смертельным врагом, Филиппом де Тарантом, братом короля Неаполитанского, и ни за что не хотел также освободить Серволя от своих обязательств, Жан д'Арманьяк осадил крепость Бо. Осада эта впрочем носила скорее символический характер. Циклопических размеров крепость, возвышающаяся на неприступной скале, надменно и презрительно взирала на осаждающих. Арманьяк почти не надеялся на успех, особенно с таким противником, как Арно Архиерей по ту сторону стены. Молодой дофин внял жалобам папы Иннокентия VI, который лишился сна из-за страшных несчастий, обрушившихся на разоренные земли Прованса. Он хотел, чтобы эта бессмысленная война, которой не было видно ни конца ни края и от которой страдали главным образом простые селяне, поскорее завершилась. А поскольку сеньор де Бо не желал внимать голосу разума, лучше всего было припугнуть его хорошенько. Хотя верховный военачальник Лангедока не считал, что его вообще можно чем-то испугать…
Однако кое-кому осада замка показалась спасением. Этим человеком был Бернар Дона. Потеряв голову от душившего его гнева и любви, он был готов на все, лишь бы получить назад любимую женщину, и забыл клятву верности и узы чести, связывающие его с капитаном. Отныне он видел в нем только соперника, человека, домогавшегося любви принадлежавшей ему по праву женщины и удерживавшего ее вопреки всем правилам. Рано или поздно, думал Дона, Дебора станет добычей Архиерея… Ночью молодой человек выскользнул из замка, явился в лагерь Арманьяка и предложил ему на определенных условиях открыть ворота крепости будущей ночью…
К несчастью для Дона его заметили. Возвращаясь в замок, он столкнулся лицом к лицу с Архиереем. Капитан стоял, скрестив руки на груди и загораживая собой узкую лестницу, ведущую на башню. Дона, не ожидавший его здесь увидеть, невольно покраснел.
– Я знаю, откуда ты идешь, – спокойно сказал Серволь. – Знаю, что ты предатель… Дона захлестнула волна стыда. Он попытался возразить.
– Замолчи! Не прерывай меня. Только при этом условии мне возможно удастся преодолеть желание задушить тебя на месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100