Но… я не убью тебя, и не прогоню из своего войска. Потому что знаю, ради чего ты ходил к Арманьяку и, главное, ради кого. Я говорил, что из-за этой девушки ты потеряешь голову, а может быть и честь. Это свершилось. Но знаю об этом я один. Поэтому я накажу… не тебя.
– Но только не ее! – вскричал Бернар. – Она ни в чем не виновата!..
Арно спустился на пару ступенек и приблизил свое искаженное яростью лицо к бледному лицу Бернара.
– Нет, она виновна! Виновна в том, что околдовала тебя, как и меня! Это ведьма, слышишь ты, ведьма, как все ее соплеменницы. Ее чар достаточно, чтобы подчинять себе мужчин, и ты уже находишься в ее власти. Значит, она умрет, как положено колдунье…
– Нет, – вскричал в отчаянии Бернар, – нет, я не хочу этого!..
По знаку Арно двое солдат, которых Дона не заметил, преградили ему путь назад, вниз по лестнице, и схватили его, быстро заставив прекратить яростное сопротивление. Арно де Серволь бесстрастно смотрел на их борьбу. Когда наконец молодой человек был усмирен, он холодно заявил:
– Завтра на рассвете еврейку Дебору сожгут на костре. Тогда ты сможешь излечиться…
Вцепившись обеими руками в решетки, закрывавшие узкое окно его тюремной камеры, Бернар Дона, заледенев от ужаса, не мог оторвать взгляда от страшного спектакля, разыгравшегося у него на глазах. На маленькой площади замка, окруженной высокими стенами, взвивались вверх красные языки костра, раздуваемого поднявшимся ночью мистралем. Они полностью скрывали тонкую белую фигурку, прикованную к столбу. Костер превратился в настоящее пекло, на которое в молчаливом страхе взирали жители городка. Вокруг костра стояла стража в железных шлемах и стальных доспехах. Солдаты стояли, широко расставив ноги, держа в руках блестящие косари. Лица их были пусты…
Страшные вопли, которые неслись из пламени, уже давно умолкли, но несчастному узнику казалось, что он все еще их слышит. Он знал, что они будут преследовать его до самой смерти… Лицо его пылало огнем, как будто он тоже был прикован к столбу среди языков пламени, в которых догорало тело Деборы. В голове тяжким молотом билась одна мысль:
– Я убью его! Когда-нибудь я убью его!.. Пусть мне придется ждать годы, ведь он окружил себя такой охраной…
Вверху над ним он не мог видеть одиноко стоящего на башне замка человека. Он замер неподвижно в своих латах, наблюдая в прорези опущенного забрала жуткий спектакль… Когда языки пламени улеглись, никто бы не узнал в черном обуглившемся обрубке прелестную фигурку Деборы. Тогда, решив, что избавился от своих мучений, Арно Архиерей медленно удалился. Но облегчение не наступало. Он очень скоро понял, что только заменил одну пытку другой. Отравленное вино раскаяния погасило любовную жажду, но его горечь навсегда осталась в душе…
Война в Провансе быстро угасла. Жан д'Арманьяк внезапно без видимых причин снял осаду и ушел из-под стен крепости. В свою очередь Архиерей также безуспешно предпринял осаду Экса, оказавшего ему доблестное сопротивление. Наконец, после многих похвальных действий папы и его советника, кардинала Талейрана-Перигора, вражда мало-помалу затихла.
К тому же дофину-регенту нужны были его военачальники. Он призвал к себе Арно, который, нанеся торжественный визит папе, отправился в Париж в декабре 1358 года, предоставив сеньоров де Бо их судьбе.
Пока происходили все эти события, Бернар Дона исчез. Он предложил свой меч на службу другому военачальнику, чтобы дать своей ненависти остыть, а мести дать срок созреть.
Жизнь для Арно де Серволя продолжалась. Овдовев, он вновь женился, теперь взяв в жены сестру своего старого товарища по плену, Жанну де Шатовилен из знатной бургундской семьи. Участвовал в битве при Бринье, попал в плен, потом воевал в Бургундии против шаек наемников, превратившихся в настоящее бедствие для страны. Времена изменились. Меч французского возмездия был теперь в узловатых руках низкорослого бретонца, уродливого и упрямого, который огнем выжигал на разоренных замках свое имя: Бертран дю Геклен. Арно почувствовал, как у него под шкурой предводителя шайки разбойников, воскресает душа рыцаря, одетого в голубые с золотом цвета Пуатье…
Однажды к нему явился человек с огрубевшим лицом, по которому невозможно было определить его возраст, и попросил вновь принять его на службу. Это был Бернар Дона…
Арно де Серволь успел позабыть о трагических событиях в Бо. Сейчас был май 1366 года, с тех пор минуло восемь лет… Он принял как брата вернувшегося соратника, думая, что тот простил ему, что проклятое наваждение прошло, а старая боевая дружба осталась. Возвращение Дона было отпраздновано, как положено, с большим количеством бургундского, поскольку дело было в Бургундии.
Но в конце месяца, 26 мая, во время привала на пути между Лионом и Маконом, Арно Архиерей был зарезан кинжалом. Виновного так и не сыскали. Серволя нашли в его палатке, плавающим в луже собственной крови, с зияющей раной на шее. В его открытых глазах застыло безграничное удивление…
ПЬЕР ДЕ ЖИАК. ЧЕЛОВЕК, ПРОДАВШИЙ СВОЮ РУКУ ДЬЯВОЛУ
Человек, пошатываясь спускавшийся по крутым ступеням каменной лестницы башни, похоже был пьян. С блуждающим взором, дрожащими губами, он конвульсивными движениями потирал себе правую руку. Все его тело била дрожь. Ноги будто одеревенели, что делало его похожим на какую-то тяжелую механическую куклу.
Спустившись на второй этаж, он ударом ноги распахнул дубовую дверь, дошел до кровати и рухнул как подкошенный. Сердце колотилось так сильно, что казалось от его ударов было больно ребрам. Прошло немало времени, пока ему удалось успокоить дыхание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100