21 января 1490 года Беатриче д'Эсте приехала в Милан, и к своему немалому удивлению, Лодовико Моро сразу же влюбился в «толстощекую девчонку». Кристофоро Романо оказался прав. В холодном камне невозможно было передать жизнь, так и бьющую ключом из этого смелого и радостного создания. Она была, как веселое пламя, от всего ее существа исходило неотразимое очарование. Особенно прекрасны были ее сияющие черные глаза. У нее была только ей присущая манера, полуробкая, полунасмешливая, так смотреть на своего важного супруга в сверкающих золотом и пурпуром одеждах, что тому хотелось одновременно отшлепать ее и расцеловать.
Они прекрасно поладили, оба одинаково жадные до роскоши и власти. Беатриче не обладала красотой своей сестры, прекрасной и знаменитой Изабель д'Эсте, маркизы Мантуанской, но зато у нее было безграничное жизнелюбие, делавшее ее ослепительной, и энергия, переполнявшая ее маленькое стройное и крепкое тело…
Но при этом она была страшно ревнива, и Лодовико скоро убедился в этом на собственном опыте.
– Эта женщина – ваша любовница, – вскричала Беатриче, гневно топнув ногой, – и не смейте отрицать! Мне все известно. Я знаю также, что ребенок, которого она недавно родила – от вас!
Она покраснела от гнева, золотая сетка, усеянная рубинами, которая должна была поддерживать ее густые волосы, угрожающе съехала набекрень.
– Беатриче, сердце мое, что вы такое выдумываете? – примиряюще начал Лодовико. – Что за мысли? Графиня Бергамино замужем, и граф…
– …Граф – старая развалина, о чем известно всему Милану! Не трудитесь лгать! Это унижает вас, а мне бы не хотелось видеть вас униженным. Я говорю то, что знаю. Я не собираюсь устраивать скандала, но хочу заявить вам следующее: вам придется сделать выбор, Лодовико, она или я. Если вы будете продолжать встречаться с этой женщиной, я вернусь к своему отцу и попрошу Его святейшество признать наш брак недействительным!
– Вы этого не сделаете! Вам прекрасно известно, как я вас люблю… и что я не люблю никого, кроме вас.
– Тогда докажите мне это, не появляясь больше во дворце Бергамини.
Волей-неволей герцогу пришлось повиноваться. Он знал, что Беатриче вполне способна привести свою угрозу в исполнение. А он так дорожил ею и не хотел ее терять, особенно после того, как ему стало известно, что она ждет ребенка. Если бы это был сын, наследник, у него прибавилось бы шансов на победу в борьбе против четы Галеаццо–Изабелла, которые несколько месяцев тому назад обзавелись наследником. Он знал, что скоро ему придется выступить в открытую, или почти в открытую, против законного герцога, так как отношения между двумя супружескими парами становились все более и более напряженными. И Беатриче сыграла в этом не последнюю роль.
Она знала Изабеллу Арагонскую уже давно, с тех пор как ребенком долгие месяцы жила в Неаполе. Но с того времени, как они поселились рядом, обеим молодым женщинам приходилось затрачивать немало усилий, чтобы выносить друг друга. Гордость Беатриче страдала оттого, что не она была первой дамой в Милане, а Изабелла завидовала блеску и роскоши Беатриче, которые значительно превосходили ее собственный довольно скромный образ жизни. Лодовико, осыпая золотом и драгоценностями собственную жену, был скорее прижимистым, когда заходила речь о герцоге и герцогине Миланских. А кошелек находился именно у него.
Он отвел им резиденцию в замке в Павии, в нескольких километрах от Милана, в то время, как сам с Беатриче занимал большой Миланский замок. Молодой герцог ничего не имел против этого. Он мог вволю охотиться, бегать за девушками, а больше ему ничего и не требовалось. Зато гордость Изабеллы страдала все больше и больше. Учащались ее стычки с Лодовико, которого она обвиняла в намерении устранить племянника, в ответ же она слышала лишь увещевания и заверения в дружбе.
Отчаявшись, она стала слать жалобы в Неаполь; грозный король Ферранте, ее дедушка, получал письмо за письмом, с обвинениями в адрес Лодовико и требованиями возмездия.
Король Ферранте не входил в число людей, способных спокойно наблюдать, как обижают его близких. Герцог Бари знал, что рано или поздно ему придется вступить в войну, если не уладить этот вопрос. Войну же он ненавидел. И чтобы избежать ее, он решил, что самое лучшее будет найти какое-нибудь серьезное занятие для короля Неаполя.
По его приказу герцогские агенты во Франции напомнили молодому королю Карлу VII об оставленных ему в наследство предками правах на неаполитанский престол. Хитроумный Лодовико знал, к кому обратиться. Напичканный рыцарскими романами молодой король только и мечтал о далеких крестовых походах и воинской славе. Он сообщил герцогу Бари, что намерен в скором времени отправиться в Италию завоевывать оружием наследие славных предков.
Лодовико радостно потирал руки и уже считал себя спасенным, однако рядом с ним не сложила оружия Беатриче.
– Он и так уже болен… ускорить его смерть будет проще простого. У меня есть все, что нужно, – шепнула молодая женщина.
Лодовико на минуту прекратил мерять шагами кабинет и взглянул на жену. Она стояла у окна, выпрямившись в платье коричневого бархата, подол которого приоткрывался, показывая юбку из белого атласа, расшитую крупными жемчугами, под стать тем, что были вплетены в ее косы. Он улыбнулся ей с несчастным видом.
– Мне трудно решиться на это, сердце мое… Я не люблю проливать кровь.
– Кто хочет царствовать, делает то, что надо. Будь вы настоящим мужчиной, вы бы не колебались ни минуты. Да к кто вам говорит, что придется проливать чью-то кровь? Быстродействующий яд в каком-нибудь плоде или в бокале вина… Это же просто смешно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100