Увы, Бюсси явно решил разгласить свою тайну не только другу-полицейскому, и вряд ли его удастся в этом переубедить.
В тот же вечер он отправил курьером письмо своему другу де Ту. Все это письмо было написано ради одной фразы:
«Я расставил сети для дичи Главного охотничьего, и дичь в них попалась…»
– Правда ли то, господин де Ту, что вы получили послание от нашего дорогого Бюсси? Мне говорили, что сегодня к вам прибыл от него курьер.
Громкий тенор герцога Анжуйского отдавался под сводами залы, в котором, наряду с другими придворными, находился молодой де Ту, беседовавший со своим другом Рибейраком. Де Ту учтиво кивнул головой.
– Это так, монсеньер.
– И что он вам пишет?
Несколько смущенный, маркиз в замешательстве стал теребить свои тонкие усики.
– Гм… Он пишет, что остается верным слугой вашей светлости…
– И что я надоел ему до смерти не так ли? – закончил фразу герцог присущим ему мрачным смешком. – Однако, мой дорогой, никто не отправляет курьера, чтобы написать такую безделицу. Кроме того, мне уже стало известно, что наш Бюсси вовсе не скучает у себя в Анжу.
– Я уверен, что Бюсси исправно исполняет обязанности губернатора вверенной ему вашей светлостью провинции, – пробормотал де Ту без особого убеждения в голосе. Это не укрылось от внимания Франсуа, который едко рассмеялся.
– Уверен, что в письме содержатся куда более интересные сведенья. Кстати, вы случайно не захватили его с собой?
Молодой де Ту был еще очень наивен и не сведущ в тонкостях придворной жизни. Так, он не умел врать; его подводил румянец стыда. Словом, он не стал пробовать обмануть герцога.
– Да, монсеньер.
– Покажите его мне.
То был приказ, а при исполнении приказа колебаться не приходилось. Де Ту вытащил письмо из внутреннего кармана и протянул его Франсуа с глубоким поклоном, пытаясь скрыть выражение растерянности, появившееся у него на лице.
Прочтя его, Франсуа задумчиво сложил бумагу, затем задумчиво бросил:
– Мог бы я оставить это письмо на какое-то время у себя? Я бы хотел перечитать его в одиночестве. Я верну вам его позже.
– Как прикажет ваше высочество.
Герцог покинул зал, удалившись в свой кабинет. Придворные проводили его глубокими поклонами, касаясь пола плюмажами своих шляп. Рибейрак украдкой наклонился к уху молодого маркиза.
– Что-то мне не нравится интерес его высочества к твоей переписке. Надеюсь, в этом письме нет ничего такого, что может повредить Бюсси.
– Надеюсь, что нет. Бюсси лишь рассказывает о своей последней любовной истории, доведенной им до успешного конца.
– И ничего более? Значит, все обошлось! – К его победам Франсуа привык уже давно, а кроме того, ввиду его скорого отъезда в Англию у него много других забот, помимо любовных утех де Бюсси… В общем, волноваться не стоит.
Но Рибейрак был неправ. Франсуа д'Анжу был ущербным, завистливым человеком, поведение которого предсказать было почти невозможно. Единственный сын Екатерины Медичи, не овладевший короной, этот брат Генриха III был завистлив по отношению ко всем: он завидовал королю, которого ненавидел, завидовал своему другу Бюсси, поскольку тот превосходил его красотой, статью, успехами среди женщин, бездумной отвагой, создавшей ему ореол героя и позволявшей забыть о его жадности и жестокости.
К тому же герцог Анжуйский и сам пробовал ухаживать за Франсуазой де Монсоро, но эта его попытка не увенчалась успехом. Впрочем, ее отказ не сильно его расстроил, так как он нашел себе много других красавиц, готовых отдаться «сыну Франции».
Однако известия о том, что Бюсси преуспел с тою, которая отказала ему, герцог перенести не мог! Ревность, обида, зависть тут же вспыхнули в его сердце, взывая к отмщению. К тому же, собираясь направиться в Англию, чтобы попытаться обаять королеву-девственницу Елизавету, Франсуа был не прочь под занавес хорошенько «погулять», оставив за спиной несколько разбитых судеб. Итак, держа письмо в своих изящных пальцах, облеченных в перчатки, он направился к королю, который как раз ложился спать.
Его Величество Генрих III, король Франции милостью Божьей, пребывал в дурном настроении. Царившие в Париже духота и жара всегда действовали на него раздражающе. К тому же, одна из его любимых гончих только что околела, поев протухшего мяса. Развалившись в глубоком кресле, король, облеченный в просторный шелковый халат, нервно вдыхал благовоние, исходившее от зажатой в его ладони благоухающей губки. Тем временем парикмахер бережно укладывал его длинные черные кудри, что было обязательной церемонией, предшествовавшей сну. Король упорно молчал, а придворные боялись открыть рот, зная, что тем самым могут навлечь гнев монарха на свою голову.
Весть о приходе брата отнюдь не улучшила настроение короля. Он нахмурил брови и уставился на дверь, через которую тот должен был войти в спальню.
Войдя, герцог рассыпался в комплиментах, делая особый акцент на том, что у короля сегодня отличный цвет лица.
– Оставьте цвет моего лица в покое, – пробурчал Генрих. – Мне хорошо известно, что вы мечтаете увидеть меня бледным и измученным.
Но Франсуа было не так просто вывести из себя. Он подошел к туалетному столику, небрежно подхватил какой-то флакон, делая вид, что его рассматривает, и, как бы по недосмотру, положил на столик заветное письмо.
– Завтра я отправляюсь в Булон, брат мой… Я хотел бы узнать о последних распоряжениях вашего величества.
– Вы узнаете о них завтра, перед отъездом. Сегодня вечером у меня сильно разболелась голова, и я ищу покоя.
– Извольте простить меня за то, что я потревожил ваше величество, – изысканно поклонился Франсуа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100