Оливье де Клиссон решил отправиться туда в сопровождении нескольких друзей. Он обожал турниры и не мог отказать себе в этом развлечении. Жанна, несмотря на печаль от разлуки с мужем, не очень противилась его желанию. Она слишком любила его, чтобы хоть в чем-то препятствовать ему.
Но при взгляде на серебряный вымпел супруга с выбитым на нем пурпурным львом, блестевшим на солнце в руках оруженосца, она едва сдержала слезы. Несколько минут тому назад Оливье страстно расцеловал ее, крепко стиснув в объятиях. Сталь доспехов причинила ей боль, вырвав из ее губ короткий стон. Муж рассмеялся, блеснув белоснежными зубами, видя ее печаль.
– Я соберу в охапку все лавры, мое сердечко, и брошу их к вашим ногам! Пусть все у короля знают, чего стоят бретонцы!..
Она вернула его поцелуи, борясь с желанием броситься ему на шею, умолить остаться, не бросать ее одну. Но он уже прощался с Оливье, старшим сыном, потом с маленьким Жаном… И вот он ушел. До Жанны донесся затихающий звон шпор по каменным ступеням башни.
Преодолевая грусть, молодая женщина заставила себя улыбнуться. Ее муж появился во дворе, встреченный радостными криками своих спутников. Она увидела, как он прыгнул в седло, послав ей последний воздушный поцелуй, на солнце ярко блеснуло золотое обручальное кольцо на безымянном пальце. Каким он показался ей молодым, веселым, жизнерадостным!.. Жанна помахала в ответ белым шарфом, а дети с риском свалиться высунулись из каменной рамы окна. Отряд пустился в дорогу. Впереди ехал Оливье рядом со своим другом Малетруа. Подъемный мост застонал под тяжестью коней и всадников, и вот уже высокая стрельчатая арка двери проглотила их одного за другим. Во дворе остались несколько солдат охраны, торопливо опускавшие зубчатую решетку и поднимавшие мост.
Только тогда Жанна перестала сдерживать слезы. Стараясь только не разрыдаться, она отпустила детей поиграть во дворе. Ей необходимо было остаться одной, чтобы помолиться и попытаться тем самым снять с души страшную тяжесть. Вокруг нее сиял чудесный летний день. Внизу спокойно раскинулась долина Севра. По берегам реки уступами карабкались вверх дома с островерхими крышами маленького городка Клиссон, отражавшиеся в светлых водах, окаймленных серебристыми ивами. Но в душе владелицы замка сгущалась тревожная тьма. Ей казалось, что каждый шаг коня, уносящего Оливье, жестокой болью отзывается в ее сердце… Тяжкое предчувствие ее не обмануло! Приглашение Филиппа VI оказалось полным предательством. Едва приехав в Париж, Оливье де Клиссон с друзьями оказался схваченным и брошенным в темницу замка Шатле. Вначале приглашение короля было искренним и не преследовало никаких тайных целей. Но пока съезжались гости, он получил доказательство сговора Клиссона с королем английским Эдуардом III. Это доказательство представил граф Солсбери, обманутый супруг, отомстивший таким образом королю Эдуарду.
Судьба несчастного Клиссона была решена очень быстро. 2 августа его проволокли привязанного к деревянным саням до рынка, где на затянутом черной тканью эшафоте ему отрубили голову. Затем обезглавленное тело было повешено за руки на виселице в Монфоконе. Голову же по приказу короля отправили в Нант и прибили над городскими воротами. Шестнадцать его спутников, среди которых были отец и сын Малетруа, в последующие дни разделили судьбу Оливье.
Гроза разразилась над Нантом. Потоки дождя заливали узкие улочки города, превращая дороги в непролазную грязь, проникая сквозь одежду. И даже крыши домов. Но Жанна де Клиссон не чувствовала хлеставших ее струй. Пряди волос и вуаль прилипли к лицу. Дождь смешивался с потоком слез, струившихся по лицу. Казалось, поток этот не иссякнет никогда. Она неподвижно и прямо стояла, утопая в грязи у городских ворот, крепко прижимая к себе сыновей, укрытых промокшим насквозь плащом.
Ее взгляд был прикован к страшному предмету, прибитому над воротами. Это была отрубленная голова с пустыми глазницами, бледная, уже тронутая тлением. В потоках дождя блестели прилипшие ко лбу пряди черных волос. Губы были растянуты в страшной гримасе, открывая когда-то белые, а теперь пожелтевшие зубы. Диким взором вперилась Жанна в то, что когда-то было человеком, которого она любила больше всего на свете. Эта голова покоилась у нее на груди, она целовала и ласкала это лицо, которое теперь, лишенное благопристойного мрака могилы, превращалось в ничто, разлагаясь на глазах равнодушных зевак. Гроза загнала в расселины стены ворон, которых она недавно видела, но они скоро вернутся… Обязательно вернутся…
Она медленно развела руки, поднимая плащ, и показала детям страшные останки.
– Смотрите! Смотрите и запомните навсегда! Вот что сотворило гнусное предательство короля Франции с вашим отцом! Вы, его сыновья, вы сейчас поклянетесь здесь вместе со мной не знать ни сна ни отдыха, пока отец ваш не будет отомщен…
Слова с трудом срывались с ее дрожащих губ, и дети испуганно смотрели то на голову, в которой они никак не могли узнать отца, то на эту окаменевшую бледную женщину, что была их матерью. Маленький Жан дрожал от страха, но Оливье поднял вверх уже твердую руку:
– Клянусь, матушка!
– Я… Я тоже! – подхватил младший.
Тогда Жанна в свою очередь произнесла слова клятвы:
– Перед Господом нашим, который слышит меня в эту минуту, я, Жанна де Бельвиль, графиня де Клиссон, клянусь пролить за одну эту голову столько крови, что земля откажется ее принимать и возопит к небесам. Клянусь, что память о моей мести будет жить вечно…
Клянусь тебе, Оливье, что за твою жизнь будет заплачено сотнями трупов, или я сама сложу свою голову!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100