– спросила Рианнон, явно удивленная.
Тут Киква разразилась громким смехом:
– Ты думала, что он выгнал меня? Или что я лечила раненое сердце? Знаешь, я бы тебе рассказала. Ты хотела нежно относиться ко мне и доверять мне – я тоже, но не в данном случае. Ллевелин и я, мы были хорошими друзьями. Мы и сейчас остаемся ими. Почему я выбрала именно его тебе в отцы? Я обожала его, и мое тело страстно желало его.
– Как, по твоим словам, мое желает Саймона?
– Этого я не знаю. Я не хотела быть женщиной Ллевелина, как моя мать Ангарад была женщиной моего отца, только чтобы получить удовлетворение от него, чтобы доставить ему удовольствие и подарить ему дочь. Я хотела, чтобы он стал отцом моего ребенка, но не хотела, чтобы он был моим, – я знала, что это невозможно.
– Ты сказала, что не хотела его, потому что не могла заполучить его, – сердито произнесла Рианнон. – Кто на этот раз лжет себе?
Ясные глаза Киквы встретились с глазами дочери.
– Я могла заполучить его и удержать, но тогда это был бы не Ллевелин. Твой отец – в большей степени принц, чем мужчина. Чтобы удержать его при себе, мне пришлось бы изменить его, вывернуть наизнанку, и оторвать его от первой любви – гордости и силы Гвинедда. Кроме того… – Киква не стала продолжать, а начала снова. – Ты и я, мы очень схожи во взглядах, дочь моя, но не в сердцах. Поверь мне, я никогда не стремилась привязать чью-либо душу к себе, как и не отдала свою другому.
– Однако ты хотела иметь дочь.
– В нашем роду рождается как минимум одна дочь в каждом поколении. И связь между родителем и ребенком – это такая связь, которая не держит на привязи, во всяком случае, не должна держать. Ты вольна уйти и никогда не возвращаться, если тебе это нужно. Между мужчиной и женщиной все совсем по-другому.
Рианнон вздохнула и села. Кот был тяжелый, к тому же она знала, что бесполезно пытаться подловить мать, которая действительно отличалась невозмутимостью и спокойствием, чтобы было выше ее понимания.
– Прекрасно, давай скажем так: я желаю Саймона. Что я в таком случае должна делать?
– Откуда мне знать? – спросила Киква. – Это твое желание. Только ты можешь знать, как удовлетворить его. Я могу сказать тебе только одно: прежде чем что-либо делать, сначала убедись, чего ты желаешь. Только ли твое тело разбудил де Випон? Ты очень долго росла, пока не превратилась в женщину, Рианнон.
Кот мурлыкал на одной ноте, да так громко, что Рианнон пришлось немного повысить голос.
– У меня пошла кровь в положенное время. Что ты имеешь в виду?
– Это еще ничего не значит. В десять или двенадцать лет, даже будучи способной зачать дитя, девочка по-прежнему остается ребенком; в сорок или пятьдесят женщина, даже не способная родить, – все та же женщина, во всех отношениях. Я имела в виду, что ты до сих пор не проявила ни малейшего интереса ни к плотской связи, ни к детям.
– Не ребенка я хочу, – быстро произнесла Рианнон и лишь мгновение спустя спросила себя, а правда ли это. Ребенок от Саймона? Это была приятная мысль.
– Вероятно, нет, – согласилась ее мать.
– Возможно, я просто хочу соединиться с ним?
– Может быть. У каждого животного своя пора года, – тоном судьи произнесла Киква.
– И я не более чем животное? – обиженно выкрикнула Рианнон.
– Твое тело не отличается от тела животного – это только лишь тело. Ты не животное, потому что можешь управлять своим телом. Телка совокупляется, когда наступает ее время. Если быка нет, она взывает к нему; когда он появляется, она уступает – любой бык, любое время. Ты можешь выбрать свое время, своего «быка» или не совокупляться вообще, если так подсказывает тебе твоя душа. Вывод: ты – Рианнон, а телка есть телка. Но желание одно и то же.
Рианнон было известно все это. Киква, возможно, не откровенничала так в прошлом – она никогда не говорила больше того, о чем спрашивала дочь, но о душе и теле они говорили частенько. Внезапно Рианнон разразилась смехом. Огромный кот приподнялся, вытянулся, соскочил на пол и направился прочь.
– Мэт понимает, – сказала Рианнон, с обожанием глядя на окрашенное полосками, как у тигра, животное, которое она назвала по имени высшего лица государства, короля древнего Уэльса. – Он чувствует, что мне больше не нужна поддержка. Думаю, ты права, мама. Кажется, это телка бродила по полям, взывая к своему быку. И все дело в моем дурном характере, из-за которого приходится лгать самой себе в этом вопросе.
– Что же ты собираешься делать теперь, когда наконец-то пришла к такому выводу? – спросила Киква.
– Отправиться к своему отцу и поискать там быка, – просто ответила Рианнон.
Киква улыбнулась и склонилась над своим ткацким станком. Ее глаза на мгновение омрачились, когда она взглянула на свою работу. Затем она кивнула.
– Хорошо, – произнесла она, – если ты этого хочешь, делай так.
Она снова начала ткать, не обращая внимания на то, что ее дочь встала и вышла, чтобы, вероятно, выбрать то, что ей следует взять с собой и носить при дворе. Киква не хотела оспаривать принятое Рианнон решение, равно как и давать какой-либо совет, за исключением, пожалуй, самого общего. В прошлом Рианнон всегда принимала правильные решения, но Киква никогда не видела свою дочь настолько выведенной из душевного равновесия. Может, она познала страх и позволила себе потерять возможность рассуждать и решила броситься в объятия человека, которого она не желала, чтобы избежать того, к которому слишком страстно стремилась?
Ткань, заправленная в станок, возможно, никогда не была бы использована для той цели, которую Киква вынашивала, когда начинала работать с ней. Она приладила станок в тот день, когда Саймон привез Рианнон в Ангарад-Холл в конце марта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133