Осберт не делал ни малейшей попытки покушаться на нее. Он не потащил ее к священнику, подученному игнорировать ее протесты и обвенчать их; он не пытался воспользоваться ею без бракосочетания. Он нападал на нее лишь словесно, с ухмылкой рассуждая о «великой чести», которая ей будет оказана. Но среди хитрых и грязных намеков Осберта проскользнуло и то, что он везет ее в Англию.
Под спудом страха в душе Джиллиан забрезжила новая маленькая надежда. В Англии правит король Джон. Отец Джиллиан был вассалом короля Джона. Может быть, ей каким-то образом удастся бежать от Осберта и Саэра и сдаться на милость короля. Надежда была невелика. Джиллиан знала: она мало что может предложить английскому королю. Земли ее находились во Франции, и у короля Джона не было возможности получить от них какую-либо выгоду, но все-таки… Находя утешение в длинном ноже, который был привязан к ее бедру под платьем, и в плену призрачных надежд, Джиллиан испытывала от путешествия почти удовольствие.
Путь был долгим и трудным. Первые несколько дней Джиллиан едва не теряла сознание от усталости, когда спрыгивала с седла каждый вечер. Естественно, она не жаловалась и никогда не просила остановиться и передохнуть. Наемники, не знавшие ее истории и недостаточно проницательные, чтобы распознать за словами Осберта о том, какая счастливая судьба ждет эту девицу, злой насмешки, были потрясены выносливостью леди. Дни проходили, и симпатия воинов к ней продолжала расти. Во-первых, они распознали ее острое отвращение к Осберту и были солидарны с ней. Во-вторых, они почувствовали на себе ее заботу.
Обе стороны, конечно, знали свое положение. Джиллиан была «леди», не чета им, но она понимала и уважала то, что они делали. Довольно часто, когда Осберт отъезжал дальше с двумя своими ближайшими компаньонами, Пьером и Жаном, в поисках какой-нибудь крепостной девушки, чтобы позабавиться с ней, у Джиллиан появлялась возможность общаться с воинами. Сначала ей просто хотелось разузнать что-нибудь об Англии, и она действительно услышала много интересного о ситуации там, но одновременно она узнавала и этих людей, и они узнавали ее ближе.
Единственное, о чем Джиллиан не спрашивала наемников, и те тоже об этом не упоминали, поскольку, естественно, и сами не знали, была причина, по которой Саэр приказал ей выехать в Англию. Узнала она об этом лишь семнадцатого сентября, в день их прибытия, когда Осберт представил ее пред очи Саэра.
– Боже мой, – хихикнул старик, впрочем, с довольно злобной интонацией, – лорд Тарринг не сможет пожаловаться на то, какую жену мы ему выбрали. Я уже совсем забыл, как ты прекрасна, Джиллиан. – Затем он пристально взглянул на сына. – Ты ведь не обижал ее? Если она не девственница…
– Я ни при чем, – огрызнулся Осберт, пятясь. – Можешь спросить людей. Я не прикасался к ней, даже чтобы помочь подняться в седло или слезть. Я не приближался к ней.
Саэр презрительно посмотрел на своего малодушного сына и неодобрительно фыркнул. Как бы то ни было, но и трусы имеют свою ценность. Он не смог бы осуществить то, что планировал, со своевольным старшим сыном. Саэр снова обернулся к Джиллиан и прищурился.
– Тебя привезли сюда как невесту хозяина этих владений, – рявкнул он. – Возражать бесполезно – твой господин во Франции, за много миль отсюда, за морем. Он не приедет в Англию выслушивать твои жалобы.
– Да, милорд, – прошептала Джиллиан, думая о ноже, который, казалось, уже сросся с ней, стал ее частью.
– Я рад, что ты такая разумная, – заметил Саэр, но в голосе его особой радости не слышалось. Казалось, он даже расстроен тем, что она не протестует, и он не может прибить ее за непослушание. Саэра не покидало дурное настроение с тех пор, как ему удалось ускользнуть из клещей Адама, в которых тот едва не раздавил его. Затем злоба его поутихла, и он по-волчьи оскалился. – Твой муж, возможно, не придется тебе полностью по вкусу, поскольку он слегка поврежден умом и телом, но он не будет обижать тебя и вполне способен исполнять супружеские обязанности.
Джиллиан молчала. Ей нечего было ответить на это, и Саэр, очевидно, не ждал ответа, но улыбнулся выражению ее лица.
– В силу нездорового состояния мужа, – продолжал он оживленно со злорадной улыбкой, – его землями будет править его любимая жена. Однако в настоящее время в Англии идет война между принцем Людовиком и королем Джоном. Поскольку женщине не пристало управлять в военное время, я буду нести эту тяжелую ношу за тебя. Ты понимаешь?
– Да, милорд, – повторила Джиллиан окрепшим голосом.
Семя надежды, которое посеяла в ней поездка в Англию, разрасталось новыми корнями. Если идет война, Саэру придется покидать замок. Может быть, думала Джиллиан, у нее появится, что предложить королю Джону. Может быть, ей удастся послать ему письмо и как-то отдать ему свой замок, если, конечно, ей удастся выжить рядом с чудовищем, за которого Саэр собирался выдать ее.
– Идем, – сказал Саэр, – я представлю тебя твоему нареченному.
Джиллиан резко отвернулась, но Саэр крепко схватил ее за руку, потащил через зал и втолкнул в переднюю, где перед ней предстала запертая дверь, верхняя часть которой была спилена и заменена решеткой. Когда тени вошедших перекрыли свет, из внутренней комнаты послышалось хнычущее сопение. Саэр подтолкнул Джиллиан вперед, к самой решетке. Она оцепенела от ужаса, ожидая, что руки сумасшедшего вот-вот вцепятся в нее, но ничего не случилось, а когда ее глаза привыкли к полумраку кельи, она увидела то, что осталось от Гилберта де Невилля из Тарринга. Сердце Джиллиан забилось, и она закрыла лицо ладонями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150