– Они остались с ним, люди его отца? – спросил Адам. Это обычно было хорошим признаком.
– Да, и, может быть, только из любви к нему более опытные воины опасаются, что он навлечет на себя беду своей энергией.
Адам пожал плечами. Он сам достаточно настрадался от такого сорта доброжелателей, пока его люди не поняли, наконец, что он сильный и умелый воин.
– Сэр Эндрю – тоже хороший хозяин, но, по правде говоря, не слишком умен. Я слышал, что его люди хвастались, как им удается избежать наказания, заморочив ему голову многословием. Сэр Годфри неглуп, но, говорят, такой упрямый, что лезет напролом себе во вред, когда следовало бы обойти с другой стороны. Если его оставить в покое, то со временем он сообразит, что не прав, но угрозы и объяснения лишь укрепляют его в своем мнении. О сэре Мэттью слухи иные. Его люди все мрачные и говорят мало, что, я думаю, ничего хорошего не означает. Солдат, который не жалуется, просто запуган.
Услышав столь трезвое замечание, Адам с доверием отнесся к оценкам Катберта. Оставалось только выяснить, не имел ли этот человек каких-либо личных причин прославлять сэра Ричарда и поносить сэра Мэттью. Адам надеялся, что его подозрение не оправдается, потому что Катберт, в целом понравился ему. Если он говорит правду, из него получится хороший, ответственный помощник, умеющий хранить верность. Адам поблагодарил Катберта и отпустил. Он отметил как интересный и многозначительный факт то, что тот зашел в замок, вероятно, переговорить с Джиллиан, прежде чем отправиться за своими людьми. Посмеявшись над этим, Адам занялся обсуждением с Олбериком, будет ли лучше раздробить отряд Катберта или сохранить его целиком.
Поговорив с Олбериком, Адам стремительно поднялся в зал, надеясь застигнуть Джиллиан и Катберта врасплох и заметить какой-нибудь предостерегающий взгляд или слово. Однако ему пришлось признать, что его появление доставило удовольствие им обоим. Катберт, естественно, ничего не сказал, только поклонился и, прежде чем уйти, улыбнулся и вытер лоб. Джиллиан выступила вперед, протянув руку. Глаза ее сияли.
– Как вы добры! Так мило с вашей стороны, что вы приняли Катберта и его людей. Он рассказал мне, как отвергли его люди Людовика. Вы не пожалеете, что взяли его обратно на службу. Он очень честный и верный.
– Я сделал это не ради вас, – сурово произнес Адам. – Я сделал это потому, что он задолжал еще полгода службы, и это избавит меня от необходимости платить деньги, чтобы нанять новых людей на эти полгода.
Джиллиан убрала руку, отвергнутую Адамом, и густо покраснела. Она не знала, что именно рассердило его, но догадывалась, что это не имело отношения к Катберту. Может быть, он стыдился, что поцеловал ее? Джиллиан покосилась на Адама и, заметив, как зарделись щеки у него самого, решила, что его плохое настроение все-таки лучше самодовольной улыбки. Во всяком случае, он не высокомерен и не порицает ее за нескромность. Она сделала реверанс.
– Каковы бы ни были ваши мотивы, милорд, то, что вы сделали, великое благо для Катберта, и я благодарю вас за него, потому что он остался со мной, когда другие бросили меня, – проговорила она. – Теперь я пойду, чтобы не мешать вам, посмотрю, чем занята прислуга…
– Не так быстро, – скомандовал Адам. – Возвращение Катберта решило мою проблему. Мне не придется тратить время на обучение воинов. Вместо того чтобы посылать вашим вассалам и кастелянам извещение о смерти вашего мужа, мы сами поедем к ним и сообщим все на месте.
– Да, милорд, – ответила Джиллиан без малейшего колебания и какой-либо тени сомнения на лице. Ей было совершенно безразлично, останутся ли они сидеть в Тарринге, пока не пустят корни, или отправятся путешествовать по всему свету, лишь бы вместе.
– В Тарринге, однако, останется часть моих людей. Катберт и его отряд отправятся с нами.
– Как вам угодно, милорд. Я уверена, что Катберт сделает все, чтобы угодить вам.
– Вы хотите сказать, что не против того, чтобы он подчинялся мне? – сардонически спросил Адам.
– Ну, конечно, – удивленным тоном произнесла Джиллиан. – Я была бы полной дурой, если бы возражала.
Она имела в виду, что у нее нет никакой власти оспаривать волю Адама. Он же воспринял ее замечание в том смысле, что она была бы дурой, если бы действовала против своих же интересов. Адам был доволен, чувствуя, что она становится более откровенной с ним, хотя предостерегал себя, что эта откровенность может исчезнуть, как только между ними возникнут разногласия.
– Сколько вам нужно времени, чтобы обеспечить солдат провизией? – спросил Адам.
Джиллиан заморгала.
– А сколько людей и на какой срок? – инстинктивно спросила она в ответ, больше ради того, чтобы оттянуть признание, что ей никогда прежде не приходилось заниматься таким делом, и она не представляет, что именно должна сделать, чем потому, что ей действительно нужно было знать, сколько и на какой срок.
– Пятьдесят воинов Катберта и около сотни моих, – прищурившись, ответил Адам, наблюдавший за ней, но ничего не изменилось в ее слегка ошарашенных глазах.
Адам не удивился этому. Он и не думал всерьез, что Джиллиан считала его таким уж дураком, способным отдать себя в ее власть, не взяв с собой никого из своих людей. А ее внешне бессмысленный взгляд, по его мнению, был результатом мысленных подсчетов необходимой провизии. И взгляд этот действительно был связан с умственной работой, но отчаянные усилия мозга Джиллиан едва ли можно было назвать «подсчетами», и они, к сожалению, не приводили ни к какому результату. Ей придется признать свою некомпетентность, думала Джиллиан, и Адам посмеется над ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150