В отношении сэра Ричарда сэр Эдмунд был совершенно точен. Однако в оценке реакции Адама он не мог бы ошибиться в большей степени. Адам был попросту сбит с толку. Он и так расстроился, когда уверил себя, что Джиллиан обманула его насчет своей готовности покинуть сторону Людовика. Тем не менее, он всегда допускал это как возможность. К тому же, даже зная о неодобрении Джиллиан, он ни в коей мере не изменил бы своего мнения. У Адама не было времени на размышления о том, что он будет чувствовать, если Джиллиан начнет просить его только женщине доступными средствами, поскольку сэр Эдмунд отвлек его как раз в тот момент, когда подобная мысль мелькнула в его голове. И вот теперь слова, которые Джиллиан сказала сэру Эндрю, и сама ее манера разговора явно подтверждали то, что она прекрасно поняла цель письма Адама Арунделю и одобрила ее.
Ситуации не суждено было как-то разъясниться, потому что в это мгновение Джиллиан заметила выражение лица Адама. Улыбка застыла на ее губах. Сэр Эндрю долго закручивал комплимент ее уму, что позволило ей повернуться к нему, чтобы ее испуганный взгляд не увидели остальные вассалы. Когда сэр Эндрю закончил, она вежливо поблагодарила его за доброту и добавила, что очень устала и вынуждена оставить джентльменов и уйти спать. Сэр Эдмунд тут же вызвал служанку, чтобы та проводила ее в главные покои на женской половине. Джиллиан сделала реверанс Адаму, пожелала всем мужчинам доброй ночи и крепкого сна и вышла.
Если бы Джиллиан могла придумать что-нибудь, чтобы помешать Адаму напасть на Вик, она снесла бы его неудовольствие, даже гнев, только чтобы знать, что он будет в безопасности. Бессонная, полная раздумий ночь так и не помогла ей найти путь к этой цели. Адам дал ясно понять, что ставит интересы короля превыше всего, так что даже публичный отказ Джиллиан от сэра Мэттью и его замка ничего бы те дал.
Адам тоже провел бессонную ночь, переваривая слова Джиллиан, раздумывая над тем, что они могли означать и как согласуются с ее поведением с тех пор, как они познакомились, но не пришел ни к какому выводу. Доказательства были слишком противоречивы, и, что еще хуже, Адам не мог больше полагаться на свое понимание. Ему слишком хотелось получить нужный ответ, и он слишком хорошо осознавал это желание, чтобы доверять себе. И в довершение всех беспокойств он страдал от мысли, что, постоянно откладывая рассмотрение вопроса, он может полностью потерять Джиллиан.
Адам вдруг почувствовал, что сходит с ума. Обычно он бывал более чем уверен в своих способностях управлять ситуацией и с радостью загонял себя туда, где, как говорится, сам черт ногу сломит. Сейчас же он растерялся. Что, если сэр Филипп окажется предателем и захватит Джиллиан? Что, если за видимостью похищения Джиллиан на них готовилось нападение? Что, если Джиллиан убедит своих вассалов, чтобы они в критический момент атаки на Вик ушли в сторону? В любом случае, о чем он думал, беря женщину на войну? Даже если все его опасения напрасны, а у Адама оставалось достаточно рассудительности, чтобы признать их не совсем логичными, что делать с Джиллиан, когда они разберутся с Филиппом?
Нет, о том, чтобы оставить ее в Лейт-Хилле, не могло быть и речи. Это было бы открытым приглашением к измене для человека, который мог бы поставить честь на службу своим интересам. Не мог Адам, и отправить ее в Тарринг. Не говоря уже об опасности самого переезда из-за возможного нападения Осберта, был еще сын сэра Ричарда. От внимания Адама также не ускользнуло, какие взгляды бросал на Джиллиан сэр Эдмунд. Ничего оскорбительного в таком восхищенном внимании не было – Джиллиан заслуживала и не таких взглядов, но Адам понимал, что не только он видит ее красоту. Оставить ее надолго наедине с молодым неженатым мужчиной значило бы провоцировать того на преступление иного рода, чем политическая измена.
Адам повернулся на бок и застонал. Она сказала, что любит его. У него не было оснований сомневаться в этом – ни из-за ее взглядов, ни из-за слов, ни из-за поступков, если только ее страсть к нему не имела иных причин, не связанных с любовью. Если она любила его, не имело значения, кто был в замке Тарринг. И все-таки неразумно оставлять Джиллиан лицом к лицу с молодым мужчиной – с любым мужчиной – без чьей-либо еще компании из ее сословия. Если бы была какая-нибудь женщина… Адам резко перевернулся на спину и рассмеялся. Из всех тупиц этого мира он был самым великим. Не более чем в двадцати пяти милях отсюда стоял замок Роузлинд, где каждый мог получить помощь в любви или войне. Он сел на кровати, обхватив колени руками, и продолжил свои размышления.
Когда на следующее утро мужчины спустились кзавтраку, их встретили бледная, безмолвная Джиллиан и раскрасневшийся, сжавший губы Адам, только что отошедшие от окна. Леди, не остановившись у стола, исчезла на лестнице. Адам вышел вперед, глаза его сверкали золотыми и зелеными огнями, так что, будь вассалы чуть трусливее, они немедленно ретировались бы из зала. Трусами они не были, однако усердно занялись едой и питьем, не рискуя обращаться кАдаму. Он отрезал себе сыра, отломил хлеб, а потом опустил взгляд на свои руки, словно не зная, что это они держат.
Сила, с какой Джиллиан принялась возражать, когда он предложил ей остаться под кровом его матери, вызвала в нем самые отвратительные и мучительные подозрения, и он почти уверил себя, что Джиллиан умышленно сбежала с Осбертом. Она просила и умоляла его не отсылать ее, но отказывалась дать какое-либо оправдание, почему она так хочет остаться с ними. Она только повторяла снова и снова, чтобоится, что любит его, что не создаст ему никаких проблем, что никогда больше ни в чем не воспротивится его воле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150