Она громко расхохоталась и рассказала, что сделала Фриволь. Клотильда, знавшая, какой ущерб одежде Барбары наносит ее любовь к животным, раскудахталась и тут же принялась приводить в порядок свою госпожу, позволив Барбаре мысленно перенестись к предмету, столь занимавшему ее.
Она больше, чем Альфред, была потрясена своим ответом на его предложение. Когда Барбара открыла рот, то собиралась беззаботно, отшутиться, сравнив два легкомысленных создания, выхвативших ее сетку. От ее намерения остался только шутливый тон, но слова… Она приняла его предложение. Предложение, которое она вынудила его сделать, пристыдив.
Потрясение от сказанного медленно проходило, так как намного важнее было обнаруженное им намерение овладеть ею. Альфред собирался соблазнить ее, и доказательством тому стал ответ на ее обвинение. А если он собирался соблазнить ее, значит, он находил ее привлекательной.
Ее первой реакцией на его обольстительный голос и поведение были обида и возмущение: она подумала, что он поступает так по распоряжению королевы Элинор. Однако, поразмыслив немного, Барбара решила, что это глупости. Возможно, в голове королевы и мог родиться подобный план, но Барбара знала Альфреда не один год: он не стал бы покорным исполнителем ничьей воли, кроме собственной. Если бы он не хотел соблазнить ее, то без труда убедил бы свою венценосную тетушку отказаться от этой затеи. Барбара знала, как он умеет убеждать. Разве не он уговорил ее выйти замуж за де Буа? Какую-то пользу она из этого извлекла, но…
Впрочем, теперь это было неважно. Главное, что Альфред решил соблазнить ее — по своей воле или по желанию королевы Элинор, совпавшему с его собственным, какая, собственно, разница? Что бы ни было правдой, теперь он находил ее настолько желанной, чтобы сказать: «Я люблю тебя». Дыхание Барбары стало учащенным, но она напомнила себе, что слова еще не значат, что он любит ее на самом деле. Несомненно, он хорошо чувствовал ситуацию и понимал необходимость подобной словесной прелюдии, чтобы приступить к делу, и заученно произнес нужные слова. Или это была попытка обойтись без официального предложения, которое ему пришлось сделать после того, как она пристыдила его?
Барбара размышляла об этом, пока служанка причесывала ее волосы. Она держала в руках серебряное зеркало — приз, подаренный на одном из турниров «безобразному ребенку», который выглядел еще безобразнее, постоянно проливая слезы от тоски по дому. Позднее она узнала, что тогда у Альфреда была дама сердца, с которой он расстался из-за того, что подарил зеркало другой. Альфред оставался верен своему слову даже тогда, когда его надо было сдержать лишь для того, чтобы вызвать улыбку на лице ребенка. Она была настолько наивна, что сняла с головы шарф и отдала ему, не понимая, что он шутит. Но Альфред не рассмеялся, он взял шарф, поблагодарил и поцеловал ей руку так серьезно, будто она была самой прекрасной леди в этой стране.
Он сдержит слово и женится на ней, если только она не освободит его от клятвы. И хотя не очень-то справедливо связывать его словами, которые он вынужденно произнес, но она столько лет мечтала о нем! Теперь, снова встретившись с Альфредом, Барбара почувствовала столь острую боль и такое страстное желание, что готова была признать правду. Нет больше смысла обманывать себя: она отказывалась от замужества только потому, что не хотела выходить замуж ни за кого, кроме Альфреда.
Он не пожалел бы о том, что женился на ней, клялась Барбара. Но оставалась еще одна проблема: не будет ли она сама сожалеть о подобном шаге? Постоянно ищущий новых любовных интриг, сможет ли он измениться только потому, что священник объявит его мужем? Нарушение супружеской верности стало бы лишь маленьким камешком на вершине целой горы прелюбодеяний, которые Альфред уже совершил. Если бы он любил ее и поклялся в верности, тогда, возможно, он привык бы к ней и отказался от всех остальных. Но Барбара не могла и не хотела хитрить. Если бы она связала его клятвой, из подобного обмана родилась бы настоящая ненависть, подобная существовавшей между ее отцом и его женой. Барбара вздрогнула.
— Становится прохладнее, — заметила Клотильда, кладя расческу Барбаре на колени и доставая короткую накидку из сундука, в котором хранилась одежда госпожи. — Я столько раз говорила, миледи, что вы должны позволить мне сплести для вас сетку побольше. Я никогда не могла затолкнуть все ваши волосы под эту сетку, а теперь в ней появились еще и дыры.
Барбара позволила служанке укрыть себе плечи накидкой. Она сменила прочный костюм для верховой езды на легкий шелк, так как бежала всю дорогу от конюшни и была так же разгорячена, как и растрепана. Теперь, когда вечерний бриз принес с собой легкую прохладу, ей не надо было объяснять, почему она дрожит. Тем не менее, ворчание Клотильды успокоило, и на лице Барбары снова появилась легкая улыбка; спор со служанкой о ее непослушных волосах повторялся, кажется, раза три в неделю. Клотильда была неоценима во многих отношениях, так как была сильной, храброй и умной. Сердцем и душой Барбара привязалась к ней как ни к кому другому. Однако когда Клотильда напомнила ей о случившемся сегодня происшествии, а значит, об Альфреде, ее общество стало тягостным. Барбара с нетерпением дождалась, когда Клотильда закончит вплетать ленту в ее волосы, и быстро направилась к лестнице.
Служанка, прибывшая с Барбарой во Францию в 1253 году, была ее кормилицей. Старая женщина была очень несчастлива в новом окружении: страх и горе разлуки с семьей лишь прибавили трудностей и без того несчастной Барбаре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120