— Сомневаюсь, что кто-нибудь, кроме моих жриц и жрецов и этой семьи, знает, как зовут меня. Зачем тебе нужно, чтобы тебя знали?
— Зачем?! Если слух о Федре Кносской, дочери царя Миноса, разойдется по миру — уж наверняка какой-нибудь принц да зашлет сватов. Или приедет сам. А кто приедет свататься к никому неведомой младшей дочери?
— Ты так хочешь выйти замуж и уехать на край света? Вспомни о размолвке Эвриалы и ее мужа. Не будь отец рядом, не будь он могуществен — ее место наверняка заняла бы какая-нибудь девчонка.
— А, Эвриала! Эта ледышка! — Федра глянула на Ариадну из-под полуопущенных век. — Уж я-то знаю, как удержать мужчину и сделать из него слугу — причем, заметь, добровольного. Я не боюсь уехать. Я боюсь заплесневеть здесь, в этой могиле.
Ариадна вздохнула.
— Полагаю, ты говорила с матерью?
Федра не ответила, и Ариадна вздохнула снова.
— Тогда сходи к отцу. — Она чуть-чуть поколебалась и продолжала: — Я случайно узнала, что царь Минос как раз сейчас уговаривает афинян подписать какой-то договор. Вполне вероятно, мысль скрепить договор брачными узами придется ему по вкусу.
— Афиняне? — повторила Федра. Ее глаза просветлели, и она кинула в зеркало быстрый взгляд. И задумчиво добавила: — Там есть принц, мне о нем рассказали купцы. Зовут его Тезей. Кое-кто называет его героем. Вот интересно...
— Я бы на твоем месте не стала рассчитывать только на Афины, — предостерегла Ариадна. — Ходят слухи, что договором этим довольны не все и кое-кто из них считает, что связываться с почитателями ложного божества — ошибка.
— Что за ложное божество?
— Минотавр.
Федра засмеялась.
— Ты что, думаешь, я обижусь, если мне это скажут?
Или что стану наживать врагов, защищая чудище?..
— Федра, не глупи. Никто не просит тебя отстаивать божественность Минотавра, но и поддерживать утверждение, что он ложный бог, не стоит. Неужели ты не понимаешь — что унижает Кносс, унижает также и тебя? Даже если твой муж полюбит тебя, дочь могущественного царя будет значить для него больше, чем дочь царя осмеянного или низвергнутого.
— И это говоришь ты, чей бог унижен проклятым Минотавром?
Ариадна покачала головой.
— Никто не в силах унизить моего бога. Его благословением держится богатство этого края. Это — истина. Его Сила реальна, как и Сила Матери. Но сейчас, пока Кносс занимает прочное место в торговле и неколебим в своей мощи, Минотавр — зримое воплощение божественной милости. Не говори о нем — вообще. Пусть те, кто хочет, верят, что он бог.
Федра скорчила недовольную мину, но согласно кивнула.
— Ты права. Просто мне тошно смотреть, как умные, сильные люди бьют поклоны и молятся ему. Ты знаешь, что он даже не всегда вспоминает, справляя нужду, что нужно приподнять килт? Выразить не могу... Ладно, не важно. Если я не сумею убедить отца использовать меня для договора с Афинами — это все не будет ничего значить.
— Если ты уедешь, я буду скучать, — сказала Ариадна.
— Я тоже.
Сестры обнялись, но Ариадне стало грустно. Федру явно не слишком расстроила мысль о расставании с сестрой, и объятия ее были небрежны. Спустя какой-то миг она устыдилась, потому что Федра сказала: «Ага!» — и объяснила ей, куда убрали картины из старой детской. Даже отвлекаясь, сестра продолжала помогать ей в делах.
К счастью, три сцены на досках Ариадне подошли. Две она отнесла в комнату Федры и убрала так, чтобы можно было легко достать. Третью взяла с собой. На ней изображалась процессия, идущая к алтарю. Первым шел юноша с ритоном, следом — рыбак с осьминогом в одной руке и связкой рыб в другой, за ним — несколько женщин непонятно с чем, мужчина с убитым оленем на плече, и последним — еще один мужчина, он вел на веревке козу, чтобы принести ее в жертву. Нарисовано было ярко, а на заднем плане виднелись колонны — намек на то, что процессия движется по коридору внутри здания. Ариадна знала, что сможет придумать целый рассказ о каждой фигуре — например, что это за юноша, откуда у него ритон с вином и почему он несет его к алтарю.
Ариадне уже не нужно было идти в Юго-Восточную залу, и она спустилась по лестнице, что соединяла детское крыло с покоями царицы. У закрытых дверей Пасифаи стражи не оказалось — значит, подумала Ариадна, царица не у себя. Сразу за царицыными покоями шли комнаты Минотавра. Стражи увидели ее — оба заулыбались и один приоткрыл дверь. Из-за нее донесся голос служителя: он произносил вторую строфу славословия Матери — медленно, четко ясно выговаривая каждое слово. Глубокий рокочущий бас Минотавра тут же повторял строчку... невнятно, согласные у него терялись, гласные растягивались. Слова можно было узнать — но с трудом. Хотя голос был глубоким и сильным, в нем напрочь отсутствовала та уверенность, та сдержанная сила, что должны соблазнять и пробуждать Мать.
Ариадна вдохнула, резко выдохнула, закусила губу и покачала головой, давая понять стражу, что дверь открывать еще рано. — Сказано! — воскликнул Минотавр, едва последнее слово строфы было повторено им. — Теперь гулять.
— Господин, ты только начал. — Голос помощника отчего-то дрожал. — Это только первая и вторая строчки, самое начало обряда. Царица велела тебе выучить все.
— Не начал. Кончил. Ты кончил. Я кончил. Хочу в бычий двор. Смотреть танец.
— Господин, господин, умоляю! Ты не сможешь посмотреть танец сейчас! Это другая церемония, в другое время. Пожалуйста!.. — И потом резкий вопль ужаса: — Факелы! Остановите его!..
Яростный рев, новый вопль — не понять, от страха или боли. Ариадна скользнула меж стражами и приоткрыла дверь — ровно настолько, чтобы попасть внутрь. И сразу же захлопнула ее за собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129