– Спасибо Господу, он уберег тебя для меня. Топор палача решит судьбу Глостера, если уже не решил. Действительно, мы должны поблагодарить Господа за все. Только благодаря его помощи мы все преодолели. Давайте поищем Уильяма. Я хотел бы, чтобы мы были все вместе в этот час благодарения.
Брэндон лежал там, где упал. Кровь подсохла и стала коричневой. Генрих приподнял забрало и посмотрел на спокойное лицо, затем перекрестился и начал молиться. Все члены совета опустились на колени. Над ними развевался красный флаг с изображением дракона, как кровавый символ победы. Генрих снял латную рукавицу и дотронулся тремя пальцами до лица Брэндона.
– Прощай Уильям. Мы больше не будем смеяться вместе. Отныне земные заботы не потревожат твою душу. Я обещаю быть вторым отцом твоему сыну.
Он поднялся с колен, сделал глубокий вздох и поднял голову.
– Чени, – живо сказал он. – Присмотри, чтобы тело Уильяма охраняли. Он спас мне жизнь ценой своей жизни, и я хочу, чтобы его похоронили со всеми почестями. – Генрих посмотрел вокруг. – Оксфорд, – он сделал паузу и протянул свои руки, которые Джон Вере крепко сжал, – я не оскорблю тебя, воздав хвалу твоему мужеству, это не является чем-то новым для тебя. Но я хочу доказать тебе свою признательность: я доверяю тебе свою безопасность. Ты будешь констеблем Тауэра, лорд-адмиралом, – губы Генриха задрожали, когда он мысленно добавил: – когда у нас будет флот.
Филиберт де Шанде вышел вперед.
– Сир, вы запретили захватывать добычу, но после сражения мои люди… – Он беспомощно пожал плечами. Лицо Генриха застыло.
– Котени.
– Да, сир? – Эдвард попытался выпрямиться, сжимая свой бок рукой, покрытой красными пятнами.
– Нет, я забыл, что ты ранен. Оксфорд, это работа для тебя, если ты не переутомлен.
– Я не отдыхал, – улыбнулся де Вере. – Но я в вашем распоряжении пока не умру.
– Собери английские войска и размести их так, чтобы они могли следить за французами.
– Они выступят против нас, – зло сказал Шанде. Он презирал этих опустившихся людей, которыми командовал, но их всех разрешил ему взять французский двор.
– Пусть они в таком случае раздевают мертвых, – сказал Генрих с горькой гримасой. – Но они не должны трогать раненых. При необходимости пригрозите заключенным, что им не дадут свободу, Нед! – Пойнингс обернулся. – Возьми любого человека и поищи тело Глостера. Если не найдешь, спроси, может быть, кто-нибудь видел, как он убегал по полю.
– В этом нет необходимости. – Уильям Стэнли стоял немного поодаль от группы, улыбаясь. – Я сразил Глостера собственной рукой. – Генрих пристально посмотрел на него, но сэр Уильям отвел глаза. – Я могу показать Пойнингсу, где лежит тело.
– Иди с ним, Нед. Глостера следует выставить напоказ голым, чтобы все его видели, – сказал Генрих холодно. – Я не желаю распространения слухов о том, что он жив и готов причинить вред моему правлению. Принесите обратно корону, которую он осквернил. Смерть очистила ее и теперь она моя.
– Она здесь, Генрих, сир.
Лорду Стэнли было сказано, что он может называть короля по имени, но он для большей безопасности добавил слово «сир», встретившись с холодными серыми глазами.
Уильям наклонился и резко что-то прошептал брату, когда Генрих повернул голову, ища взглядом Пембрука. Он хотел взять корону из рук человека, который так долго охранял его жизнь, но Пембрук был все еще верен своим сумасшедшим валлийцам и поспешил помочь Рису обуздать его бешеных воинов, пока гнев Генриха не обрушился на их головы. Тюдор повернулся назад как раз вовремя, чтобы получить корону, надетую лордом Стэнли на его шлем. Его лицо побелело, превратившись в маску, в то время как все его существо переполняла жгучая ярость.
Рука Генриха внезапно потянулась вверх, чтобы сорвать потрепанный золотой венец с головы, но это была корона Англии и не имеет значения, как она ему досталась. Его рука замерла, лишь дотронувшись до символической короны. «Она пришла от моей матери, – подумал Генрих, – человек в ее руках только орудие».
– Благодарю вас, – на его губах появилась холодная хмурая улыбка. – Тот, кто женат на графине, должен быть графом. Дарую вам, лорд Стэнли, с этого времени титул графа Дерби. – Он отвернулся: – Эджкомб, позовите ко мне герольдов и писцов, если найдете. Соберите вместе также и командиров всех сражавшихся групп, а также пленных. Я должен сказать то, что должно немедленно распространиться по всей стране.
Они собрались вместе – выжидающие победители и мрачные напуганные побежденные. Генрих отделился от группы, окружавшей его. Людская масса всколыхнулась, как будто ветер прошел по ней, и раздались возгласы: «Король, король!» Тюдор взглянул на людское море, подумав вначале, смогут ли его услышать в дальних рядах, но затем, испытывая внезапный приступ страха, решил, что вряд ли произнесенные им слова будут что-то значить для них. Неужели борьба между Ланкастером и Йорком зашла слишком далеко? Сможет ли хоть что-нибудь залечить раны? Смыть горечь? Сплотить нацию в единое целое? Почему ему самому, чья задача в этом и состояла, приходилось заставлять себя принимать решение, когда он думал о женитьбе на дочери Йорка.
– Да здравствует король Англии!
Из толпы раздался одинокий голос, и Генрих поднял руку вверх, чтобы сдержать взрыв одобрительных возгласов.
– Мой народ, мы созвали вас всех здесь вместе для этой цели. Мы – король Англии и англичан, – Тюдор сделал паузу, еще больше возвысил голос, дабы звучал он значительнее. – Англичане! Никогда больше отец не пойдет против сына, а брат против брата. С этого момента на этой земле, которую так долго раздирала на части борьба, что она стала объектом насмешек для всех народов, не будет больше существовать Ланкастер или Йорк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123