– Посмотрите, что еще там можно наскрести для меня. Но, действительно, Нед, – добавил он, когда дверь закрылась, – либо она должна быть более сведуща, либо должна уметь себя контролировать. Все это было забавно, но послание было вручено не в те руки. – Тюдор говорил медленно, а взгляд его был тяжелым и отсутствующим.
– Это не могло быть спланировано, сир, – заявил Пойнингс, внезапно почувствовав жалость к Элизабет. – Она еще слишком молода. И все же тот факт, что девушка была послана в вашу комнату, а не в официальные апартаменты…
– Мы же не знали, что она придет сначала сюда. Если бы я не встал так поздно, сейчас я бы находился в зале аудиенции, – в зале, полном придворных и посланников, не все из которых любят меня. Молода?! Ей двадцать два, и она росла при дворе.
– Ваша Милость, будьте терпеливы, женщина…
– О да, я буду терпелив. А вы ожидали, что я буду усмирять ее при помощи кнута? – огрызнулся Генрих.
Пойнингс опустил глаза. Возможно, нужен более мягкий «кнут». Методы Генриха могли быть более мучительны для души, нежели для тела.
– Вы что-нибудь собираетесь предпринять, Ваше Величество?
– О нет! Понадобится время, чтобы все утряслось. Позовите Фокса, и мы поработаем над делом Дорсета.
Инструкции, которые надо было подготовить, были сложные, а потому Мортон в конце концов присоединился к Фоксу, чтобы все закончить. Тем временем Генрих, как обычно, давал аудиенцию. Он был особенно весел и дружелюбен, каким и должен быть счастливый молодожен, но в то же время он настороженно посматривал, ожидая вторжения одной из придворных дам. Никто не приходил. Элизабет, конечно, не желала причинить вреда политике мужа, однако в отличие от Генриха, она не видела пользы в смягчающем напряженность соблюдении формальностей между двумя молодыми людьми, которые должны были жить вместе. Она верила, что они притрутся друг к другу и лучше, по ее мнению, чтобы это случилось как можно быстрее. Поэтому она была раздражена обстоятельствами, при которых была задета ее женская гордость, еще больше ее раздражало послание, полученное ею. Естественно, ее муж не может ожидать, что она будет лично прислуживать ему. А если и ожидал, то напрасно. Она была уверена, что он предпочтет обсудить все, что было у нее на уме, но если он не придет, она будет готова огласить это дело публично. Она увидит его за обедом и, конечно, поговорит с ним на эту тему. Действительно, он мог испугать простую девушку своим пристальным взглядом, не произнеся ни слова, но он должен был догадаться, что дочь Эдварда не такая уж робкая.
За час до обеда возвестили приход короля. Он прошел вперед, церемонно поцеловал руку своей жены, затем окинул взглядом комнату, полную знатных дам.
– Я сожалею, – сказал он степенно, – о вашем нездоровье. Что-то особенное? – не дождавшись ответа, он сжал ее руку в своей, не отпуская.
– Пойдем в вашу спальню.
Он пошел так быстро, что готов был захлопнуть дверь перед матерью Элизабет и своей, которые следовали за ними.
– Да, мадам?
– Вы оставили истинную причину моих огорчений там, за дверью.
На мгновение Генрих смутился.
– Одна из дам?
Затем нахмурился.
– Моя мать?
– Список имен на моем столе, – резко ответила Элизабет.
– Список… Помилуйте, мадам, список каких имен?
– Список людей, которых вы назначили для ведения моих дел. Вот какой список!
Брови Генриха поднялись.
– Это было предложено вам по меньшей мере за две недели до нашей свадьбы. У вас было время…
– Время! – воскликнула Элизабет. – Я разрывалась между портными, сапожниками и ювелирами; у меня не было времени, чтобы перевести дух. Вы рассчитывали на это. Вы знали, что я не смогу…
– Протесты не принесут вам пользы. Позвольте предупредить вас, мадам, чтобы вы не строили планов, противоположных моим. В сущности, я не планировал ничего подобного. Список был предложен честно. Если бы вы нашли пять минут, чтобы прочесть его… Если бы вы отвлеклись хотя бы на полчаса в день от своих развлечений… – Было глупостью сказать подобное, подумал Генрих, овладевая собой. Он не хотел, чтобы Элизабет вмешивалась в дела.
– Развлечений! Какое удовольствие, по-вашему, я получаю, изрекая пустые любезности… – Элизабет тоже овладела собой. Даже она не посмела насмехаться над женами и матерями приближенных Генриха, хотя те в большинстве своем были довольно простодушны, так как едва ли бывали при дворе прежде.
– Я повторяю, список был предложен честно. Если бы вы имели что-либо против, то я поискал бы других, более приемлемых для вас. Теперь слишком поздно. Назначения были объявлены, те люди ждали вас на свадебном банкете. Откажи я кому-нибудь в должности, это было бы серьезное оскорбление. Тем не менее если кто-то из джентльменов по какой-либо причине вам не понравился, я сделаю ему замечание и предостерегу от дальнейших ошибок.
– Сделаете замечание! – Она едва сдерживалась, чтобы пронзительно не закричать. – Вы полагаете, я не способна сама делать замечания своим слугам!
Генрих не хотел придавать большого значения поведению фрейлины. Возможно, это была случайность, и если так, то не стоило обращать внимание Элизабет на это. Однако не стоило упускать столь благоприятный случай, так как Элизабет видимо не поняла его первого открыто сказанного предупреждения.
– Вы можете, мадам? – спросил он холодно. – Позвольте предположить, что вы так и поступили с фрейлиной, которая сегодня была так нахальна, что мне самому пришлось сделать ей выговор. Еще один такой случай, и я буду вынужден выбирать для вас дам, равно как и придворных.
Привыкнув к взрывным страстям отца и матери, Элизабет совершенно не рассмотрела опасность, скрытую за спокойствием Генриха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123