Она произносила слова, которые доносились до нее как будто издалека. Это были важные слова – обеты и клятвы, которые должны были необратимо связать их.
Когда Розалин осознала, что церемония окончена, ее неожиданно затопила радость. Удивленная собственной отвагой, она будто воспарила, однако опасалась, что если ангелы ее не удержат, она может упасть и разбиться.
Она вдруг снова оказалась в фаэтоне, и на этот раз рядом с ней сидел Кайл. За ними следовали все деревенские – кто пешком, кто в повозках, но все они возвращались в ее дом.
Кайл взял Розалин за руку. И этот жест вывел ее из оцепенения. Значение того, что произошло, навалилось на нее всей своей реальностью, столь безоговорочной, что ей трудно было к ней приспособиться.
Она смотрела на профиль мужчины, ставшего теперь ее мужем и господином. Из всей его сложной личности она выделяла только две ипостаси – то, что он оказался ее спасителем, и то, что он предложил ей свою руку и сердце. В остальном же, то есть почти во всем, он оставался для нее незнакомцем.
Кайл наблюдал за пестрой толпой, наводнившей дом Роуз. Самые почетные гости сидели за свадебным завтраком, остальные, в том числе жители деревни, свободно расположились в гостиной и библиотеке, а некоторые разбрелись по саду. Сейчас все они смешались и, толкаясь, напирали на Роуз, стоявшую в нескольких футах от него, и выражали ей свою радость и наилучшие пожелания.
Кайл не слишком часто смотрел на нее. Не осмеливался. А когда бросал взгляд, видел кое-какие особенности, от которых его тело напрягалось. Ее нежные губы, созданные для поцелуев, изгибались в безмятежной улыбке. Платье из мягкой ткани оттенка слоновой кости плотно облегало фигуру Роуз, и этого было достаточно, чтобы напомнить ему о том, как он ласкал ее грудь.
Он представлял, что скоро это платье упадет с нее, а также мысленно видел и все остальное – все ее великолепное тело…
Кайл заставил себя переключить внимание на продолжающееся празднество, чтобы отвлечься от Розалин. Посмотрел на Истербрука, стоявшего у камина. Крестьяне приближались к нему с почтением и трепетом, и не только потому, что он был маркизом. Его манеры не допускали иного отношения. Правда, его эксцентричная внешность сегодня была несколько смягчена. Одежда его была образцом консервативности, а длинные волосы были собраны в хвост. Он взирал на всех хоть и свысока, но выглядел довольным.
И вот празднество подошло к концу. Первым с молодоженами простился маркиз. За ним к выходу последовала его тетка. Братья маркиза поспешили следом.
Кайл мысленно внушал гостям, что пора уходить. Он внушал это всем – жителям деревни и слугам. Ему стоило больших усилий сдерживать нетерпение. Одно дело было желать Роуз прежде, и совсем другое – сегодня вечером, когда он знал, что скоро получит ее, и теперь это превратилось в настоящую пытку.
у Роуз давно не было слуг, и теперь ее смущало присутствие женщины, что прислала ей в помощь Алексия. Однако горничная сама знала, что ей делать. Указания ей не требовались. Движения ее были уверенными, глаза она держала опущенными и умело готовила Роуз для брачной ночи.
Дом почти опустел. Не осталось никого, кроме молодых супругов, горничной и личного слуги Кайла. Да и те должны были в скором времени удалиться в любые выбранные ими спальни наверху.
Последние несколько часов были напряженными и мучительными – ни Роуз, ни Кайл не произнесли ни слова, перед тем как разойтись по своим спальням.
Розалин отослала служанку и постаралась успокоиться. Она не испытывала страха. Ни малейшего. Нервничала, волновалась и чувствовала любопытство, но не настоящий страх.
Она дотронулась до своих распущенных волос. Оглядела ночную рубашку, скромную, с длинными рукавами и пышным сборчатым воротником. Бросила взгляд в зеркало. Роуз не была уверена, что хочет того, что должно было произойти сегодня ночью.
Но назад пути нет. Теперь ее жизни суждено измениться во многих отношениях.
Розалин набросила на плечи шаль, взяла свечу и выскользнула из своей бывшей спальни. Она прислушалась к звукам, доносившимся из южной спальни, чтобы понять, находится ли еще в спальне мужа его слуга.
До нее не донеслось ни звука. Она толкнула дверь и заглянула.
Слуги в комнате не было. Только Кайл. Он стоял возле камина, отягощенный мыслями, и от этого выражение его лица стало более суровым и жестким. Он был раздет до пояса, но на нем все еще оставались брюки.
Вид мужа вызвал у Розалин некоторую оторопь. Обычно тщательно одетый, теперь Кайл предстал перед ней почти полностью обнаженным, причем не только в смысле физической наготы. Джентльмен мог боксировать и фехтовать много месяцев и не достигнуть такой сдержанной и естественной силы, которая исходила от этого человека. И дело было не только в его росте и физической силе, хотя его поджарое тело и рельефная мускулатура едва ли шли в ущерб этому впечатлению. Скорее ощущение силы шло изнутри и это не нуждалось в объяснении.
Розалин поняла, что видит нечто такое, что он скрывал от мира. Он скрывал свою силу под речью образованного человека и хорошими манерами, но, вероятно, она всегда жила в нем. Однако Розалин чувствовала это с самого начала. Она чувствовала это, испытывая ее влияние, сложное и неодолимое.
И это ее волновало, и она ощущала себя в безопасности и в то же время опасалась.
При звуке открываемой двери Кайл повернулся: Розалин не произвела ни звука и, казалось, даже перестала дышать. Его взгляд вобрал ее образ – шаль на плечах и ночную рубашку, свечу в руке и распущенные волосы.
– Я как раз собирался к вам, – сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94