– Его уже доставили в Англию. Об этом стало известно.
Розалин натянула на себя простыни.
– В то единственное утро, когда я проснулась в безмятежном настроении, не беспокоясь ни о чем, меня приветствует подобная новость!
Кайл нежно провел рукой по ее лицу. Его ласка принесла ей некоторое успокоение, но все же ужас не отступал.
– Об этом уже напечатано в газетах?
– Нет. Пока еще нет.
– Тогда откуда ты узнал?
– Мне сказали вчера вечером.
Вчера вечером! Он приветствовал ее улыбкой, когда она вернулась из гостей, и слушал ее болтовню об успехе вечера. Это был незначительный успех, как ему было отлично известно, раз уже разнеслись слухи о поимке ее брата.
– Ты скрыл это от меня!
– Мы ничего бы не выиграли, если бы ты узнала об этом: чуть раньше.
– Понимаю, Кайл. Ты хотел, чтобы я в полной мере еще немного насладилась свободой, прежде чем возвращусь в свою темницу, когда разразится скандал.
– Что-то в этом роде.
Он встал. В его синих глазах она видела сочувствие, но и решимость.
– Мы знали, что когда-нибудь этот день наступит, но ты это переживешь. Я позабочусь обо всем. Теперь же тебе следует удалиться от света, пока мне не станет известно, как обстоят дела. Если тебя навестит кто-нибудь, не принадлежащий к членам твоей семьи, не принимай. Сошлись на нездоровье.
– Это даже не будет ложью. Я уже страдаю душевной болью. Бедный Тим!
Кайл вдруг посуровел, как бывало всегда, когда речь заходила о ее брате.
– Я обещал, что наш брак оградит тебя от самого худшего, Розалин, и позабочусь о тебе. Что бы ни случилось, помни, что это моя единственная задача.
Его решимость успокоила ее. Утешила. Беспокойство за брата отчасти рассеялось, и она сдалась на милость Кайла, в котором чувствовала силу и уверенность.
Ее затопили воспоминания о прошлой ночи. В ней запульсировало эхо радости и наслаждения. И похоже, Кайл его услышал или почувствовал. В спальню вернулось доверие, и Роуз наполнила надежда.
– Должно быть, Кайл, прошлой ночью тебе было трудно притворяться, будто ничего не случилось. Особенно еще и потому, что и тебя это сильно затронуло. И все же я рада, что ты это сделал. С твоей стороны было так благородно пощадить меня хоть на несколько часов.
– Это вовсе не было трудно, Роуз. Я слишком пленен тобой, потому не думал о том, что нас ожидает, когда мы встанем с постели. – Он заглянул ей в глаза. – И если мы разделили это пиршество, то оно насытило не только мое тело, дорогая.
Он наклонился и поцеловал ее, потом вышел из комнаты.
У дверей спальни Кайл остановился, прислушался к звукам из-за двери, но плача, которого ожидал после своего ухода, не услышал. Мужество, с которым Роуз приняла весть о том, что нависавший над ней меч пал, поразило его. Ее внутренняя сила все еще поддерживала ее. Но Кайл знал что скоро придут слезы. И попытался не рисовать в воображении картину ожидавшего ее несчастья. Он чувствовал его как свое собственное, будто эта скорбь без предела перелилась из ее в его сердце.
Он не мог ее избавить от боли за Тимоти. Он мог только позаботиться о том, чтобы удерживать ее подальше от предстоящего суда.
Кайл спустился вниз и приказал приготовить ему лошадь. Прежде чем покинуть дом, он отправил письмо лорду Хейдену с сообщением о том, что Лонгуорта поймали. Не стоило допускать, чтобы лорда Хейдена подвергли допросу.
Часом позже Кайл входил в кофейню на Стрэнде. Он тотчас же заметил Норбери, игравшего в шахматы за большим столом. Виконт приветствовал его сдержанным кивком.
Кайл сел на стул у широкого окна и погрузился в ожидание. Получасом позже Норбери покончил с шахматной партией. Ничуть не удовлетворенный результатом, он встал и направился к его столику. Сел на стул, заказал кофе и принялся изучать лицо Кайла.
– С вашей стороны было разумно прийти, – сказал Норбери.
Когда Кайл проснулся нынче утром, его уже ожидало письмо от виконта.
Должно быть, он писал его вчера поздно ночью.
Кайл не сказал Роуз об этом послании. В самом деле бывают моменты, когда полная честность не самое лучшее.
– Вы должны извиниться, – сказал Норбери.
– Перед вами? Вы оскорбили меня и мою жену. И для нас обоих было бы разумнее избегать подобных встреч.
– Я организовал здесь партию в шахматы и не склонен менять свои планы ради таких, как вы. – Норбери размешивал сахар в своем кофе с точностью и медлительностью, достойными ритуала. – Следует обсудить дело с ее братом, а иначе я стану с вами разговаривать в дальнейшем только через своего поверенного.
– Мне нечего сказать о ее брате.
– Как бы не так! Мы будем настаивать на том, чтобы процесс состоялся как можно скорее. И вам придется на нем выступить и представить кое-какие факты.
Кайл оглядел кофейню. Как правило, такие заведения носили демократический характер, но эта предназначалась для людей богатых и имеющих положение в обществе. Об этом свидетельствовали диваны и мягкие стулья, а также имеющиеся в продаже дорогие сигары. Кайл предпочитал кофейню Кендалла на Флит-стрит, где встречались гражданские инженеры и деловые люди.
– Я не стану предоставлять информацию. Когда я сказал, что выбываю из игры, я сделал это после основательного раздумья.
– Вы сделаете то, что вам прикажут, если не хотите, чтобы вашу жену заставили тоже давать показания в суде.
Кайл не стал спрашивать объяснений. Скоро все и так должно было выясниться. Слишком самодовольным выглядел Норбери для того, чтобы считать его угрозу блефом.
– На прошлой неделе мне нашептали на ухо кое-что интересное, – сказал Норбери. – Лиллингстон упомянул своему поверенному о деле Лонгуорта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94