Граф Коттингтон скончался.
Роуз шла рядом с лордом Хейденом, стараясь сдерживать позывы к рвоте от тюремных запахов. Она несла корзинку с самым необходимым, что могло понадобиться Тимоти, и несколько небольших презентов, представлявших предметы роскоши. Последнего он не заслуживал, но она помнила, как в прошлом году Алексия старалась прислать ей нечто удручающе практичное.
Алексия не приехала с ними из-за своего положения. Лорд Хейден и Айрин запретил появляться здесь. Теперь Роуз поняла почему. Ньюгейт был ужасным местом. Они шли мимо камер, в которых были заключены мужчины и женщины вместе, и вещи, которые они проделывали, не предназначались для взоров девушки.
Тим был заключен в маленькой камере в обществе всего лишь пяти товарищей по несчастью. Эта привилегия – находиться в относительном уединении – тоже была делом рук лорда Хейдена. Роуз надеялась, что он выложил свои деньги за одного из Лонгуортов в последний раз.
Тюремщик сделал знак другим заключенным отойти подальше, чтобы Роуз не пришлось терпеть их близкое соседство.
Когда они остались с Тимом, он наконец посмотрел на них. Улыбка его была печальной и вымученной.
– Приятно тебя видеть, Роуз. Ты проявила доброту, явившись на процесс.
– Ты мой брат, Тимоти. Айрин шлет тебе свою любовь, и Алексия тоже. У Алексии скоро будет ребенок, потому она не смогла прийти вместе со мной. Я писала тебе об этих приятных новостях, но сомневаюсь, чтобы ты получил мое письмо.
– Как Айрин?
– Очень хорошо. Она живет с Алексией и лордом Хейденом. Удалось оградить ее от… ну, от всего этого.
– Вижу, муж не пришел с тобой.
– Он уехал на север на похороны графа Коттингтона. Но не думаю, что он пришел бы, даже если бы был здесь.
Губы Тима дрогнули при упоминании о графе.
– Значит, теперь графом становится Норбери. Хорошо, что приговор зачитали до того, как стало широко известно об этой перемене в его положении. Иначе болтаться бы мне на виселице. Норбери хотел, чтобы я умер и замолчал, чтобы я никогда не смог заговорить, и теперь я могу рассмеяться ему в лицо, потому что он проиграл. Впрочем, то, что мне предстоит, не лучше смерти.
– Не будь глупцом, – оборвал его лорд Хейден. – Четырнадцать лет в ссылке – это не повешение. Ты остаешься в живых. Когда-нибудь выйдешь на свободу. Ты молод, сможешь начать все заново. Должен благодарить Бога за то, что судья проявил к тебе милосердие.
– Какое, к черту, милосердие! Я все равно умру, только буду умирать медленно. Там они обращаются с узниками как с рабами. Я ведь всего-то одолжил немного денег. И собирался их возвратить, и вернул бы, если бы ты не заставил меня признаться в этом. Ты мог бы сказать на суде, что все это сделал Бен. Они бы тебе поверили.
Напряжение лорда Хейдена было настолько заметно, что Роуз подумала, что сейчас он ударит Тима.
– Если не считать, что не все это было его рук делом. Сказать так было бы ложью.
Лицо Тима исказилось от гнева:
– Ты рад, что так случилось. Рад, что они нашли меня. Рад, что Бен умер. Я знаю, что ты такое.
Роуз подошла ближе к брату и попыталась его успокоить.
– Ты говоришь вздор. Лорд Хейден помог тебе. Он помогал всем нам. И если бы не деньги, которые он выплатил прошлым летом, это наше прощание и в самом деле было бы окончательным.
Глаза Тима заволокли слезы, но злоба его не улеглась. Роуз посмотрела на лорда Хейдена:
– Не могла бы я остаться с ним наедине? Хотя бы на полчаса, не больше?
Казалось, это предложение понравилось лорду Хейдену.
– Я подожду за дверью. Если тюремщик станет проявлять нетерпение, я сумею с ним справиться.
Она поставила корзинку на маленький, грубо сколоченный столик, единственную мебель в камере.
– Я принесла тебе кое-какие вещи, которые пригодятся в дороге и, возможно, позже тоже. У тебя сохранилась одежда, которую ты носил в Италии?
Тим кивнул и стал наблюдать за сестрой, как она выкладывает свои маленькие подарки. Розалин приготовила ему практичные вещи, которые каждый принимает как должное, такие как ножницы и булавки. Но к ним она добавила жестянку с чаем, немного сладостей и мешочек с шиллингами. А также бумагу и перья, чтобы он писал ей, если сможет.
– Бренди нет? – спросил Тим.
– Никаких спиртных напитков, Тимоти. Тебе следует забыть о них навсегда.
Он покачал головой и сделал недовольную гримасу.
– Тим, что ты имел в виду, когда заговорил о Норбери? Ты сказал, что он хотел бы, чтобы ты умер и никогда не посмел заговорить.
Он почесал голову, потом сделал жест рукой, как бы отметая вопрос.
– Ничего. Это не важно. Я все равно что умер.
– Возможно, и не важно, но я хочу знать.
Он подошел к ней и потыкал пальцем в ее подношения.
– Примерно четыре года назад мы как-то вместе проводили время в одной компании. Познакомились мы за игрой, а позже он решил включить меня в свой круг, и иногда приглашал развлечься. – Тим открыл жестянку с чаем и понюхал. – У него есть поместье в Кенте, недалеко от отцовского. Там бывают приемы.
– Я имею представление об этих приемах. Ты их посещал?
Тим вспыхнул.
– Во время одного такого вечера произошел инцидент. Его тогдашняя подруга поссорилась с ним и уехала. Была уже ночь, и я проснулся от женского крика. Я услышал этот крик только раз, но он был ужасным, не таким, какой иногда доносится из спальни, если ты понимаешь, о чем я говорю. – Он еще больше покраснел.
– Я понимаю.
– Ну, меня это обеспокоило, и я пошел посмотреть, не ранен ли кто-нибудь, и снова услышал крик. На этот раз я пошел в ту сторону, откуда он донесся, и нашел Норбери. Он был в библиотеке с девушкой-судомойкой. Она была совсем ребенком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94