– Кто бы вы ни были, вы явно считаетесь здесь важной персоной, – продолжала она. – Может, хоть вы отпустите меня, или же это в обычае у янки – похищать ни в чем не повинных женщин?!– По-моему, это в обычае у джентльменов с Юга, – парировал Грант, теребя бороду, – если только вы рассказали правду. Ну так зачем ты привел ее сюда? – снова спросил он у Тревиса.– Один из убитых нами бандитов оказался с ампутированной рукой. Операция была сделана по всем правилам вот этой юной леди.– Неужели? – удивился генерал. – В это даже трудно поверить! Да ведь вы можете принести огромную пользу! После боя я приглашаю вас отобедать со мной и рассказать поподробнее, как вам удалось выучиться на доктора. – И он повелительно кивнул Тревису: – Проводи ее до полевого госпиталя, а потом с докладом явишься ко мне. Надо обсудить план размещения тяжелой артиллерии вдоль речного русла.Найти дорогу до ближайшего госпиталя не составило труда – нужно было просто выбрать тропинку, вдоль которой валялись груды мертвых и полумертвых солдат.Китти увидела страдания, о существовании которых и не догадывалась: люди, у которых была снесена часть лица, или такие, которым снаряд угодил в живот, и они лежали, дожидаясь смерти, а их внутренности валялись рядом, смешанные с грязью. Один, совсем еще молоденький, свернулся, как ребенок, на рваном одеяле и баюкал свою оторванную ногу, истекая кровью.Войдя в освещенную лампой палатку, Китти увидела скользкий от крови стол и груду отрезанных рук и ног по одну его сторону. Перепачканный кровью хирург сердито уставился на непрошеных гостей:– Черт побери, только женщин здесь не хватало. Что ей нужно?– Она может заниматься вот этим ничуть не хуже вас, док, – рявкнул Тревис. – А теперь потрудитесь дать ей стол и нож и обеспечьте работой.– Я… я не думаю, что справлюсь… – испуганно запротестовала Китти. Единственная операция на единственном пациенте – это одно, а вот такое массовое отсечение людских конечностей может привидеться только в страшном сне. – Нет… Пожалуйста, уведите меня отсюда…– Вот видите? – сердито взмахнул в ее сторону окровавленной пилой хирург. – Мне вовсе ни к чему здесь визг и обмороки. А теперь убирайтесь.– Послушайте! – Тревис с силой тряхнул ее за плечи. – Если бы ваш отец лежал вот так, полумертвый, вы бы хотели, чтобы нашелся человек, который спас его? А теперь подумайте обо всех этих людях – не важно, федералы они или нет, – каждого из них тоже кто-то любит не меньше, чем вы любите своего отца! И все они хотели бы, чтобы вы помогли их любимым!Китти подняла лицо и заглянула в холодные серые глаза. Его тонкие ноздри трепетали от ярости. Она не в силах была двигаться и даже говорить. Звук упавшей на пол очередной отрезанной конечности заставил Китти нервно вздрогнуть.– Я должен был догадаться, – презрительно бросил Тревис, отпуская ее плечи. – Я должен был догадаться с самого начала, что все это лишь пустая бравада! А как только дойдет до дела, вы превратитесь в самую заурядную хнычущую бабу. Убирайтесь на все четыре стороны! Смотреть на вас тошно!..И он толкнул ее к выходу из палатки, но Китти развернулась и с силой отбросила его руку.– Не смейте прикасаться ко мне! – угрожающе прошипела она. – И не смейте говорить со мной в таком тоне! Если дойдет до дела, то я справлюсь с этим не хуже любого доктора!– Так докажите это!Их яростные взоры пересеклись. Вызов был брошен. Оттолкнув Тревиса с дороги, Китти подошла к столу хирурга и нарочито вежливо проговорила:– Я приступаю к работе. Что бы вы могли мне поручить?Довольно ухмыляясь, Колтрейн выскользнул из палатки, а Китти уже распоряжалась санитарами, показывая, где поставить еще один стол и куда нести следующего раненого.Очень скоро ее одежда, как и у хирурга, насквозь промокла от крови. Лечить раненых было тяжким трудом. Как только она заканчивала обрабатывать рану одному солдату, его торопливо уносили прочь, а место на столе занимал другой. Бесконечная череда ужасных увечий!О Господи, неужели ей суждено длиться вечно – этой веренице растерзанных, изувеченных тел, вливавшихся с одной стороны в духоту палатки и исчезавших с другой? «Парад полутрупов, – устало подумала Китти. – Боже, только бы он кончился поскорее. Только бы он кончился до того, как я сойду с ума и выскочу из палатки с дикими воплями. У меня больше нет сил продолжать!»А раненых все несли и несли. Кто-то сунул Китти в руки чашку кофе, и она осушила ее одним глотком. Затем ей дали глоток крепчайшего самогона, и она почувствовала, как огонь разливается по ее телу. Но, по крайней мере, это дало Китти силы снова взяться за работу.С первыми лучами, как и обещал генерал Грант, расположившаяся вдоль речного берега артиллерия начала обстреливать конфедератов. Из разговоров санитаров Китти поняла, что генерал Грант дождался подкрепления. К нему пробился генерал Булль. И все как один твердили, что федералы выиграют этот бой. Они с успехом пустили в дело картечь – небольшие снаряды размером с апельсин, убивающие наповал в радиусе семисот ярдов. Они стреляли также снарядами Канистера, начиненными металлическими шариками размером со сливу, разлетающимися на триста ярдов от места взрыва. А еще у них на вооружении есть «наполеоны» – так назывались гладкоствольные гаубицы, с которыми ничто не могло сравниться по мощи. Они косят мятежников сотнями – направо и налево!Среди солдат царило ликование оттого, что гибло столько конфедератов. Но разве они ослепли, разве не замечали, что и сами купаются в крови? Разве их не трогала картина мук и увечий, от которых страдали обе стороны? Неужели гибель врага столь ценная вещь, что за нее не жалко отдать жизнь своего товарища?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156