– При чем тут она, при чем тут эта шлюха? – в отчаянии закричала Маретта, вырываясь.
– Значит, ты солгала мне?
В совершенно невменяемом состоянии от желания, с минуты на минуту ожидая, что предмет ее вожделений снова исчезнет, Маретта взахлеб начала выкладывать все. Ее рассказ был достаточно правдоподобен, чтобы Корд поверил.
– Но все-таки там был какой-нибудь мужчина? Не одна же ты справилась с двумя сразу?
– Мне помогал Пуэтас… но, Корд, между нами ничего не было!
– Кто он такой?
– Я знаю только его имя!
Он знал, что Маретта сказала ему все, что он может просто встать, одеться и уйти. Он добился своего, и больше в доме Алезпарито ему нечего было делать. Но он не ушел. Он не чувствовал столь неистового вожделения, какое сумел пробудить в Маретте, но желание было достаточно сильным, чтобы оставлять его неудовлетворенным. Резко, почти грубо, заставив Маретту вскрикнуть от наслаждения, он вошел в нее, чтобы привычным образом принести им обоим сладостное облегчение.
Корд остановился перед неуклюжим строением из розового песчаника, в котором, как ему сказали, обитал вакеро по имени Пуэтас. Внутри царила кромешная тьма. Он постоял у дощатой двери, внимательно прислушиваясь, чтобы убедиться, что обитатель лачуги спит. Похоже, так оно и было, поскольку никаких звуков изнутри не доносилось. Только тогда он взялся за обрубок дерева, заменяющий дверную ручку.
Дверь открылась с громким скрипом. Корду пришло в голову, что петли намеренно не смазаны, чтобы хозяин мог проснуться от скрипа и нащупать в темноте револьвер, поэтому он нырнул вперед – туда, где, по его предположениям, были нары, которыми обычно довольствовались неприхотливые вакеро. К счастью, руки его почти сразу сомкнулись на горле. Он придавил барахтающееся тело к постели и начал сжимать горло все сильнее.
– Если бы было посветлее, ты узнал бы меня, Пуэтас. Это Корд Хейден. Меня здесь знают все, а вот тебя мне до сих пор не приходилось встречать. Я могу через полминуты отправить тебя прямиком в ад.
Сопротивление вакеро становилось все слабее, он издавал неприятные булькающие звуки и сучил ногами.
– Если я задам вопрос, ты ответишь?
Вакеро попытался кивнуть.
– Тебе известно, где скрывается Валдис Алезпарито? – спросил Корд, немного ослабив хватку.
– Si, сеньор… si!
К этому времени глаза успели привыкнуть к сумраку лачуги. Корд отпустил вакеро и отскочил, оставаясь наготове на случай внезапного нападения. В этом, однако, не было необходимости: Пуэтас трясся на нарах, растирая горло.
– Я все расскажу вам, сеньор Хейден, – пробормотал он, с трудом садясь на своей жалкой постели. – К чему мне беспокоиться о Валдисе Алезпарито? Кто он мне, чтобы умирать из-за него?
– Нет, сукин сын, – возразил Корд с усмешкой, – ты вовсе не собираешься ничего мне рассказывать! Сказать, что у тебя на уме? Ты хочешь навести меня на ложный след. Но я предусмотрел это. Ты сам, собственной персоной, отведешь меня в нужное место. Пойми, дурья башка, если ты меня обманешь, я ведь все равно рано или поздно разыщу Валдиса, а вот тебе придется за обман лишиться всех своих потрохов. Я ведь не из тех, кто цацкается со швалью вроде тебя. Заруби это на своем мексиканском носу и не делай глупостей.
– Раз уж так все повернулось, будь по-вашему, – мрачно кивнул Пуэтас, осторожно слез с нар и начал натягивать штаны. – Я отведу вас к самому логову Валдиса, сеньор, но если у вас как-нибудь ненароком дойдет дело до разговора, не проговоритесь, что это я его выдал.
– Пошевеливайся! – только и сказал Корд.
Пуэтас повиновался.
Глава 21
Корд ехал след в след за Пуэтасом, так что морда его лошади почти упиралась в круп лошади мексиканца. Он держался настороженно, ни на минуту не ослабляя бдительности на случай, если Пуэтасу придет в голову обратиться в бегство. На душе у него было тяжело. Он не хотел думать о том, каково сейчас Эмбер, но мысли против воли возвращались к этому.
Корд считал Валдиса Алезпарито худшим из негодяев именно потому, что тот был еще и трусом. Как всякому трусу, ему необходимо было как-то компенсировать отсутствие храбрости, и это выражалось в непомерной жестокости. Чем трусливее человек, чем он ничтожнее, тем дальше он способен зайти, издеваясь над своей жертвой.
Сам того не замечая, Корд изо всех сил стискивал поводья, словно боль могла облегчить чувство бессильной ярости. Грубая кожа упряжи до крови врезалась в ладони, но он продолжал сжимать кулаки, словно держал в руках горло Валдиса. Он понимал, что не получит возможности на этот раз выплеснуть свой гнев, – вызволить Эмбер было куда важнее, чем свести счеты с ее мучителем. Как только она окажется на свободе, он заставит ее покинуть Мексику, думал Корд с угрюмой убежденностью. Ее намерение позаботиться о ребенке Арманда благородно, и он не настолько бесчувственный человек, чтобы не понять, что ею движет, но даже женское упрямство не может победить веками сложившихся традиций. Индейцы скорее пустят мальчишке кровь, чем отпустят в мир белых.
Постепенно мысли Корда вернулись к тому роковому дню – дню гибели Арманда на корриде. Он тогда пообещал умирающему другу позаботиться об Эмбер и некоторое время искренне верил, что именно это движет всеми его поступками по отношению к ней. Несмотря на внешнюю привлекательность, он не склонен был считать ее особенной. Однако так оно и оказалось. До сих пор Корду не приходилось встречать женщины, в которой красота сочеталась бы с умом и энергией. И еще в ее характере было то, чего он вообще не признавал за женским полом… во всяком случае с некоторых пор, – в ней были искренность и доброта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123