- Нет уж. Зря я, что ли, столько разбирался, что к чему. - Осторожно взяв рукой лодыжки Розалин, он слегка приподнял ее попку и ловко подсунул чистую пеленку. - Вот так, - удовлетворенно сказал он. - Теперь осталось завернуть.
Фейт, которой ни разу в жизни не доводилось перепеленывать малышей, с интересом наблюдала за его манипуляциями. Большие и сильные руки Говарда двигались с такой ловкостью и уверенностью, что возникало впечатление, будто в занятии этом он гораздо искуснее, нежели пытается показать.
- Если хочешь помочь, нагрей бутылочку с молоком. - Он сделал жест в сторону сумки.
- Хорошо.
Довольная, что может наконец заняться чем-то полезным, Фейт быстро нашла в сумке бутылочку с молочной смесью и поспешила в небольшую кухоньку, где обычно готовила для клиентов кофе и чай. Налив кипятка в кружку, она поставила в нее бутылочку и выждала несколько минут. Брызнув каплю молока на запястье, убедилась, что оно не слишком горячее, после чего с приятным чувством исполненного долга вернулась в кабинет.
Розалин была переодета и снова укутана в одеяльце. Говард держал ее одной рукой, а другой успокаивающе похлопывал малышку по спинке. Вспомнив, как несколько минут назад он так же успокаивал ее, Фейт снова почувствовала раскаяние за свою грубую и, как отчетливо понимала сейчас, ничем не спровоцированную вспышку. Теперь она испытывала острое желание сделать для ребенка все, что в ее силах. К тому же Фейт не хотелось, чтобы Говард затаил против нее какие-нибудь недобрые чувства.
- Давай я возьму Розалин к себе в кабинет и там покормлю, - предложила она со всем энтузиазмом, на какой была способна.
- Своей племянницей я должен заниматься сам, - упрямо возразил Говард, протягивая руку за бутылочкой.
Обескураженная этим неожиданным приливом добродетели, Фейт молча протянула молоко. Мстит, решила она. Или не хочет терять достигнутое моральное преимущество.
- Ты можешь почитать мне почту, пока я вожусь с Розалин, - добавил Говард, показывая, что от помощи в профессиональном отношении он не отказывается. - Если что-нибудь требует ответа, я продиктую.
- Конечно! - встрепенулась Фейт и быстро прошла в свой кабинет за блокнотом, полная решимости хотя бы чисто рабочие обязанности исполнять безукоризненно. Она и так уже наделала много глупостей, которые рано или поздно могут быть использованы против нее.
Этот мужчина просто дьявольски умен. Раньше она никогда не разговаривала с Говардом на личные темы, полагая, что такая информация может дать ему еще большую власть над ней. Все эти годы Фейт инстинктивно противилась исходящему от босса магнетизму, который казался ей чем-то вроде опасного водоворота, безжалостно засасывающего попадающих в него людей. Особенно женщин. Фейт верила, что осторожность в общении с Говардом Харрисоном не помешает.
Поэтому, заняв место перед его столом, она намеренно приняла подчеркнуто деловой вид, приготовившись читать почту. Однако, несмотря на благоразумное решение держаться настороже, сосредоточиться на работе в течение ближайшего получаса оказалось на редкость трудно.
Говард опять вальяжно развалился в кресле, его ноги заняли привычное положение на столе. Одной рукой он прижимал к себе ребенка, второй держал бутылочку с молочной смесью. При этом он выглядел так расслабленно и уверенно, словно всю жизнь занимался исключительно кормлением грудных детей.
Он даже заставил девочку срыгнуть в середине процедуры, положив ее животиком на колено и умело нажимая на спинку. Фейт понятия не имела, как это делается, не говоря уже о том, что это вообще делать нужно.
- Хоро-о-ошая девочка, - нежно проворковал Говард, когда малышка дважды громко выпустила ртом воздух, затем вернул ее в исходное положение и опять принялся кормить.
Пораженная, Фейт молча наблюдала. Как это ни странно, но, быть может, Говард Харрисон и впрямь «почтенный семейный мужчина», во всяком случае, когда дело касается его ближайших родственников? Или его уверенный вид в этих не вполне обычных обстоятельствах не более чем следствие обычной уверенности в себе? А она-то воображала, что знает о своем боссе все. Тем не менее сегодняшний день прибавил к его портрету множество новых черточек.
Причем - черточек неожиданно приятных.
Когда они закончили с последним письмом, Фейт неожиданно обнаружила, что не хочет покидать уютную семейную атмосферу кабинета босса. Увидев, что она медлит, Говард вопросительно поднял бровь.
- Что-нибудь еще?
- Нет.
- Какие-нибудь вопросы?
- Нет.
Фейт встала, держа в руках письма и блокнот с набросками ответов. Глядя на нее, Говард улыбнулся простой и доброй улыбкой, за которой, казалось, не могло скрываться никаких тайных мыслей.
- Если возникнут какие-нибудь проблемы, заходи.
- Хорошо. - Фейт так же широко и радостно улыбнулась в ответ.
Только вернувшись в свой кабинет, она осознала, насколько лучше теперь себя чувствует. День больше не выглядел мрачным, события, связанные с Льюком и его блондинкой, казались делом пусть и не далекого, но все же - прошлого, а в будущее она теперь смотрела если не с безудержным, то с вполне достаточным оптимизмом.
Неужели мое предубеждение к боссу было необоснованным? - задалась вопросом Фейт. Неужели только верность Льюку заставляла меня видеть в Говарде если не порождение дьявола, то во всяком случае нечто весьма к тому близкое, вполне способное потрясти основы жизни, которой я до позавчерашнего дня жила?
Все это было очень неожиданно, требовало более основательного обдумывания, и единственный более-менее однозначный вывод, к которому Фейт пришла сейчас, заключался в том, что хранить верность Льюку и дальше она не обязана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44