– Ладно, – тяжело вздохнув, согласилась Пруденс и начала накладывать на тарелку пирожные. – Значит, еда и мускулатура.
Повторяя эти слова, она покинула кухню. Ребекка накрыла для Оливии стол к завтраку и уставилась в окно, наблюдая за развитием событий.
– Если честно, я и сама не прочь заполучить такого молодца, – неожиданно сказала Ребекка. – Такой парень пригодился бы любой женщине.
Оливия рассмеялась.
– Ты хочешь сказать, что не прочь позабавиться с ним?
– А почему бы и нет? – Ребекка лукаво взглянула на хозяйку. – Молчун, который не будет пререкаться с тобой по любому поводу, не скоро надоест.
Оливия пожала плечами. Счастье совсем не в. этом. Людям нужно взаимопонимание и уважение. Ну что за радость в отношениях, где все роли заранее распределены и ограничены определенной сферой?
– Раз вы здесь, пойду уберусь наверху, – сказала Ребекка, неохотно покидая свой наблюдательный пост и направляясь к двери.
– Я сняла постельное белье в спальне. Постели, пожалуйста, свежее, – краснея, попросила Оливия.
– Хорошо, – с готовностью отозвалась нисколько не удивленная замешательством хозяйки Ребекка. – О, Фил занялся пирожными… – бросила она напоследок.
– Господи! Этого еще не хватало! – вскрикнула Оливия и повернулась к сыну. – Фил, ты должен сначала спросить разрешения.
– А Робин никогда не спрашивает. Почему тогда я должен спрашивать? – запротестовал мальчик, воинственно глядя на мать и поспешно заталкивая в рот огромный кусок пирожного.
– Робин – наш гость.
– Он не гость. Он работает, ухаживает за нашим садом. Если ему можно есть пирожные, то можно и мне, – рассудительно ответил вымазанный шоколадным кремом малыш и потянулся за следующим пирожным.
– Соколат, соколат, мне! – закричала Линнет, пытаясь копировать наставительный тон брата. У нее было сильно развито чувство справедливости, особенно когда дело касалось ее братиков.
– Передай ей поднос, Фил, – велела Оливия, не готовая к очередному спору с младшим сыном. Доведись мальчику выступить в суде, он мог бы свести с ума и судью, и присяжных.
– Она только испортит пирожное, – проворчал Фил, с большой неохотой выполняя приказание матери.
– Я доем за ней, – успокоила его Оливия.
– Тебя опять будет тошнить, – предупредил Фил.
– Меня не тошнило.
– Тошнило, тошнило. Папа так сказал.
– Когда он это сказал?
– Утром. Я слышал, он говорил это Невилу.
– Ты, наверное, ослышался, Фил.
– Нет, не ослышался. Потом он еще сказал, чтобы мы не шумели и не поднимались наверх, пока ты не встанешь.
– Из этого не следует, что меня тошнило.
– Но так сказал папа, – настаивал малыш. – Пруденс занималась с Линнет, а Невил и папа собирались в школу. Я пошел за ними до двери, чтобы попрощаться, и тут Невил и спросил папу…
Маленький дьяволенок весьма похоже передразнил брата. У Оливии не осталось сомнений, что такой разговор действительно имел место.
– Потом папа сказал… – На личике Фила, копировавшего в данный момент отца, появилось выражение, напоминающее раздраженное нетерпение. – «Ты только не волнуйся, Невил. Не успеешь оглянуться, как твоя мама будет в полном порядке».
Фил воспроизвел циничные слова отца с такой бесхитростной точностью, которая не оставляла сомнений в правдивости передачи того, что и как было сказано.
И новый светлый мир Оливии дал трещину.
Слезы затуманили ей глаза, и она отвернулась, чтобы дети ничего не заметили. На душе у нее скребли кошки. Как Харви мог? Как он мог говорить обо мне с Невилом в таком пренебрежительном тоне? До чего же несправедливо и нечестно! То, что между нами произошло, ничего для Харви не значило. Он, видимо, решил, что у меня временное помрачение рассудка…
Оливия печально покачала головой, потрясенная тем, что Харви не придал никакого значения событию, которое она считала жизненно важным для их дальнейших отношений.
Я так ничего и не добилась. Абсолютно ничего.
От утреннего приподнятого праздничного настроения не осталось и следа.
Ну что ж, подумала Оливия, придется начать все сначала. Ничто не изменится к лучшему, пока мне не удастся доказать мужу, что я всерьез хочу изменить свой подход к семейной жизни. Не быть сторонним наблюдателем, раз и навсегда очертившим для себя круг обязанностей, а вместе с Харви принять ответственность не только за здоровье детей и благополучие дома, но и за всю нашу совместную жизнь.
Инициатива. Именно о ней я прожужжала Пруденс все уши. Мне следует показать Харви, что я способна на реальные действия. На поступки. И чем больше их будет, тем лучше. Пусть Харви поймет, что ошибся. Очень, очень ошибся!
6
Корзина роз?
Мне?
Харви нахмурился и вопросительно взглянул на Аделайн Биде, придерживавшую, чтобы рассыльная могла войти в кабинет, открытую дверь. Дородная женщина не без труда протиснулась внутрь, крепко обхватив руками нечто монументальное и весьма экстравагантное с виду, присланное, без сомнения, каким-то дорогим цветочным магазином.
По-видимому, Аделайн никак не собиралась комментировать появление неожиданной гостьи. Не скрывая своего недоумения, личный помощник Харви молча стояла у двери и, переводя взгляд с рассыльной на босса, ожидала реакции последнего на появление доставленного явно не по адресу подарка.
Озадаченность Аделайн только усилила раздражение Харви, накапливавшееся с первого часа отвратительно начавшегося рабочего дня. Какого черта Аделайн впустила эту женщину?! – негодовал он. Забыла, что в ее обязанности входит не пропускать ко мне незваных визитеров?
Рассыльная тем временем водрузила огромную корзину цветов на стол, заваленный деловыми бумагами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46