Я, точно в таком же халате (он висел в ванной), устроилась рядом, и Женька спросила:
— Ну, что скажешь?
— Машину жалко.
— Отвлекись от машины. Я про старичка говорю.
— Он чокнутый. — Само собой. Но каков сервис! В Анапе, отдыхая на профсоюзные деньги, я такого не видела. Это нам компенсация за трагическую утрату.
— Лучше б он машину нашел.
— Может, и найдет. Лично я склонна наслаждаться жизнью по полной программе.
— Как ты думаешь, здесь купаться можно? — подойдя к окну, спросила я, глядя на озеро.
— Конечно.
— Вода, наверное, холодная.
— Ну, это узнать не проблема. Ты сад видела?
— Видела, — кивнула я и перевела взгляд на этот самый сад. Со стороны центрального входа сад не просматривался, он был разбит как раз за башней, зато отсюда вид на него открывался прекрасный.
— До десяти еще уйма времени, — не унималась Женька, — может, прогуляемся?
— Пожалуй, я немного отдохну, — подумав, ответила я и выпроводила подругу.
Вторично в это утро мы встретились в 9.45, когда Женька вновь появилась в моей комнате.
— Ты готова? — спросила она, а я поморщилась:
— Еще бы…
— Да, нищему собраться, только подпоясаться. Не горюй…
— Отвяжись, — не выдержала я. Мы дружно вздохнули, а я покосилась на тумбочку, где лежал сотовый.
— Хочешь Ромке своему позвонить? — насторожилась Женька.
— Хочу, — хмуро ответила я, прикидывая, каким образом сообщить новость Роману Андреевичу так, чтобы он мне сочувствовал, а не орал по обыкновению, что путешествовать надо с любимым мужем, а не с шальными подругами.
— Может, пока подождать ставить его в известность? — переминаясь с ноги на ногу, начала канючить подружка. — Ведь дураку ясно, все шишки будут мои, а с машиной… вдруг повезет и ее найдут, а? — Вид у Женьки был чрезвычайно жалостливый, к тому же я тоже не торопилась получать нагоняй, оттого с готовностью согласилась с ней.
Дозвониться до мужа оказалось делом непростым. К тому моменту, когда наконец-то услышала его голос, я успела здорово разозлиться и уж точно не желала получать нагоняй, скорее я была склонна во всех несчастьях обвинить Ромку, тем более, если разобраться, он и был во всем виноват. Если б не его дурацкая работа, его бы не отправили в Моздок, я бы не поехала с Женькой, и у меня бы не угнали машину, но муженек, как всегда, спутал все карты, потому что с места в карьер заявил:
— Детка, не переживай, я куплю тебе новую машину. Твой «Фольксваген» уже ни к черту не годился. Слышишь, солнышко?
— Ты уже знаешь? — ахнула я.
— Разумеется, раз ты звонила в нашу ментовку. У нас везде свои люди.
— А в Питере?
— И в Питере кого-нибудь подключим. Главное, не переживай.
— Как же я могу не переживать, если вместе с машиной украли два чемодана моих вещей, — возмутилась я.
— Это хороший повод обновить твой гардероб. Ну что, все в порядке?
Я подумала и ответила:
— Я скучаю. — И на всякий случай заревела.
Ромка разволновался и торопливо стал меня утешать, я кивала и время от времени всхлипывала, а подружка строила мне рожи, потом ткнула пальцем в часы, тем самым давая понять, что разговор пора заканчивать. Мы тепло простились с мужем, а Женька сказала:
— В приличном доме к завтраку не опаздывают. — И мы торопливо покинули комнату, спустились на первый этаж и где-то впереди услышали приглушенные голоса. — Помнишь, где столовая? — спросила подружка.
— Смутно, — честно созналась я, и тут взгляд мой задержался на приоткрытой двери. В просторной комнате завтракали трое молодых людей весьма характерной внешности. Я схватила подружку за руку, та равнодушно пожала плечами. Парни проводили нас тяжелыми взглядами, а Женька зашептала на ухо:
— Это охрана.
— А то я такая дура, что сама не поняла, — огрызнулась я.
— Дядька богатенький, в таком доме и без охраны, это ж никуда не годится.
Массивная дверь перед нами распахнулась сама собой, и мы оказались в столовой, отделанной дубовыми панелями. Массивный стол, буфеты, тяжелые кресла, обитые кожей, — я с удивлением огляделась, пытаясь сообразить, где могла видеть все это раньше, но тут взгляд мой остановился на хозяине дома, и я на время забыла обо всем, потому что первым моим чувством было удивление.
Женька называла Льва Николаевича старичком, но во главе стола сидел мужчина, назвать которого так было трудно даже в шутку. Высокий, худой, с узким лицом, тонким носом с горбинкой и бледными губами, он очень походил на благородного рыцаря, какими их обычно рисуют в книжках. Не хватало только бородки и усов, курчавые волосы были зачесаны назад и волнами спадали на плечи, густые брови сходились у переносицы, а темные глаза смотрели весело и чуть насмешливо. «Это не он», — решила я, потому что мужчине могло быть лет пятьдесят, не более. В этот момент он поднялся из-за стола и направился к нам, расцветая улыбкой.
— Евгения Петровна, — тихим и почему-то старческим голосом зашелестел он. — Счастлив видеть вас в своем доме. Чрезвычайно, чрезвычайно рад и признателен. А это, надо полагать, Анфиса Львовна? — обратил он свой взор на меня. На мгновение в его глазах мелькнуло что-то… черт его знает, что там мелькнуло, но дядька мне сразу не понравился, так же как его манеры, сюсюкающий голос и красочная седина в роскошных волосах. Я с трудом выжала из себя улыбку, а этот тип с замашками иезуита сграбастал мою ладонь и, посверкивая глазками, заявил:
— Позвольте ручку. Счастлив познакомиться. Читал ваши книги и являюсь вашим искренним поклонником. Надеюсь, вы сможете не только хорошо отдохнуть в моем доме, лелею надежду, что пребывание здесь натолкнет вас на создание очередного шедевра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13