— Кстати, а вы с ней про тот чистый лист не разговаривали?
— Нет. Неловко было признаться, что конверт вскрыл.

* * *

Разговор с редактором очень меня заинтересовал. Не история с конвертом — она как раз в духе Светки: выдавать свои фантазии за действительность, — а мысль, которую он высказал. Светка так заигралась.., что кто-то поверил? В этом что-то есть… Вспомнился старый анекдот о том, как одному человеку приказали следить за домохозяйкой, которую якобы подозревают в шпионаже. И человек, побродив за ней по городу, обнаружил в ее поведении массу подозрительного и почти убедился, что она шпионка. А ведь могло быть наоборот: считаешь кого-то обычным человеком, затеваешь дурацкую игру, а он оказывается шпионом. Что ж, версия не хуже другой. Остается выяснить, на кого были направлены Светкины фантазии.
Я сделала еще один телефонный звонок, на этот раз Лилии Кудрявцевой, чью статью читала в Интернете. Мне ответил звонкий голосок, который мог бы принадлежать девочке-подростку. Я представилась и объяснила, по какой причине хотела бы встретиться.
— Вы где остановились? — спросила она.
— В гостинице «Заря».
— Отлично. Там рядом есть кафешка, называется «Домино». Через полчаса устроит?
Через полчаса я сидела в «Домино», пила кофе и поглядывала на входную дверь. Кафе было крохотным, на четыре столика, кроме меня, здесь было еще двое посетителей — парень и девушка, целиком поглощенные друг другом. Лилия Кудрявцева опаздывала. Наконец звякнул дверной колокольчик, и в кафе вошла девушка в джинсах и куртке с капюшоном. Маленького роста, пухленькая, с румянцем во всю щеку. Откинув капюшон, уверенно направилась ко мне. Копна рыжих волос разметалась по ее плечам.
— Привет, — сказала она, бросила сумку на соседний стул и устроилась напротив. — Я — Лиля, а вы Лана?
— Точно. Хотите кофе?
— Ага, с бутербродом. Пытаюсь худеть, но при моем образе жизни это бессмысленно.
Девушка мне сразу понравилась. На вид ей было лет двадцать, глаза смотрели весело. Она улыбалась широко и задорно, но вдруг нахмурилась.
— Вы что, специально приехали из-за этого дела? — спросила Лиля, понижая голос. — Я слышала, журналистикой вы больше не занимаетесь. — Я пожала плечами, а она продолжила:
— Не удивляйтесь, я много чего о вас знаю. Моя сестра училась с вами на одном курсе. Вера Калашникова.
— А вы похожи, — кивнула я.
— Ага. Многие думают, что мы родные сестры, хотя мы двоюродные.
Она сделала заказ, потом торопливо съела бутерброд, запивая его кофе, и успела рассказать, как дела у сестры.
— Значит, вас интересует это убийство? А что, если нам перейти на «ты»?
— Не возражаю.
— Отлично. Поначалу это убийство мне покоя не давало. Тут вообще дым стоял коромыслом. Раньше у нас журналистов не убивали, слава богу. И вдруг такое… Еще и после статей о вице-губернаторе. Ты, должно быть, знаешь?
— Читала.
— Вот-вот. Потом страсти поутихли, потому что.., дело в самой Старостиной. Многие считают ее чокнутой.
— Правда это или нет, но ее убили.
— Да-да. Я понимаю, о чем ты. Я потратила кучу времени, пытаясь разобраться, и все впустую. Только-только ухватишь ниточку, а потом оказывается, что она никуда не ведет.
— Очень интересно. Нельзя ли об этом поподробнее?
— О чем?
— О ниточках, — усмехнулась я.
Лилия улыбнулась в ответ.
— Я, как заправский детектив, пыталась восстановить события последних дней ее жизни, — И что, удалось?
— Последние три дня она просидела дома, хотя в редакции сказала, что уезжает к своему другу, вроде бы даже собирается замуж.
— Могла передумать.
— Ага. Проблема в том, что никакого друга не было. Его следов не смогла отыскать не только я, но и милиция. Она его попросту выдумала. Врушка она была, кстати, фантастическая. Без конца придумывала себе любовные истории, рассказывала их, но никто никогда не видел ее с мужчинами. У нее на рабочем столе стояла фотография, где она с возлюбленным в обнимку. Она ее взасос целовала, а весь отдел потешался, потому что одна из сотрудниц узнала на фотографии тебя. Так что неизвестно, кому адресовались поцелуи. Болтали же, что у вас любовь. А после возвращения из Питера, ввиду вашей предполагаемой ссоры, она совсем с катушек съехала.
— Не за вранье же ее убили? — снова усмехнулась я.
— Конечно, нет, — вздохнула Лиля. — Кстати, она утверждала, что фотографию кто-то украл, и устроила жуткую истерику. Это было за пару недель до ее смерти.
— Кто взял фотографию? — насторожилась я.
— Понятия не имею. В общем, девчонки были убеждены, что она все это нарочно придумала, чтобы привнести драматизма в свою серую жизнь. Хотя, может, кто-то и свистнул из вредности, а потом постеснялся признаться.
— Сослуживцы ее не жаловали?
Лилия развела руками и закатила глаза. Понять ее жест можно было в том смысле, что «не жаловали» — еще мягко сказано, и причин для такой нелюбви более чем достаточно.
— В это трудно поверить, когда читаешь статьи, вышедшие после гибели Светланы.
— Ну, ты же понимаешь. Дух солидарности и все такое… В конце концов, мы должны поддерживать друг друга, иначе нас начнут отстреливать пачками.
— Ты серьезно в это веришь? — удивилась я.
— А ты нет? — нахмурилась девушка.
— Стрелять начнут, если вдруг проснется охотничий азарт, а так мало кого всерьез занимает, что мы там пишем.
— И поэтому ты оставила журналистику? — спросила Лилия.
— И поэтому тоже, — кивнула я. — Давай вернемся к Светлане. Значит, три дня она по какой-то причине просидела дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16