И я начала тренироваться в другом направлении: училась не обращать на них внимания.
В мысли моего лечащего врача я не лезла, считая это неэтичным, зато разговаривала с ним с большой охотой. Вальки рядом не было, никто мне не талдычил об избранности, и я испугалась: а вдруг это вовсе никакой не дар, а просто я свихнулась окончательно и бесповоротно. В соседнем отделении у нас Наполеон лежит, у него что ни день, то Ватерлоо, а я вот — мысли читаю… Если я точно спятила, так лечащий врач должен был это приметить, кому и знать такие вещи, как не ему.
Я решила поговорить с Доком при первом удобном случае. Таковой подвернулся очень скоро. Док зашел ко мне вечером, во время своего дежурства, бодро улыбнулся и сел на стул, придвинув его ближе к кровати.
— Вижу, настроение у вас неплохое, — заметил он. — Может, перевести вас в третью палату к Новиковой, повеселее будет?
— Спасибо, пока не скучаю, — заверила я, помолчала немного и задала вопрос:
— Леонид Андреевич, чего мне здесь кололи?
— Что? — насторожился он.
— Ну… какие лекарства?
— Обычные лекарства, — нахмурился он. — А в чем дело, Варя?
— Док, — брякнула я, — как считаете, я чокнутая?
— Нет, разумеется. Хотя в какой-то степени все мы немного сумасшедшие. А вот Доком называть меня не стоит, я так полагаю, это сокращенное «доктор», а я врач. Разницу между врачом и доктором вы, как грамотный человек, должны знать.
— Знаю, — согласилась я. — Извините, нечаянно вырвалось, вас так все зовут, я имею в виду персонал, и мне нравится вас так называть, потому что в детстве я фильм видела «Моя дорогая Клементина» с Генри Фондой в главной роли… Не помню, кто там играл Дока… очень мне фильм нравился и этот самый Док. Потом американцы еще фильм сняли по тому же сюжету, и актеры классные, а всё не то… Может, просто детство кончилось?
— Наверное, — невесело усмехнулся он. — А фильм этот я прекрасно помню, хороший фильм. Что ж, если хотите, зовите Доком, я не против.
— Спасибо… — Я немного понаблюдала за мухой на стене и осторожно спросила:
— Значит, окончательно я не спятила?
— Почему вы спрашиваете, Варя? — вроде бы забеспокоился он.
— Док, вы только санитаров сразу не зовите… дело в том, что я могу читать чужие мысли… По голове меня много раз били, и она, конечно, ослабла, вот я и решила, может, сей факт в сочетании с каким-либо лекарством дал такой эффект? Думать о том, что я попросту свихнулась, как-то не хочется.
— Вы это серьезно? — промолчав пару минут, спросил он.
— Еще бы. Хотите скажу, о чем вы сейчас думаете?
— Попробуйте, — слабо улыбнулся он, и я сказала. Док густо покраснел, извинился и ушел, но санитаров не вызвал, и это вселяло надежду.
Появился он только через два дня (правда, на обходе присутствовал, но в мою сторону вроде бы даже не смотрел), вошел, сел на стул, нахмурился и сказал:
— Это невероятно.
— Точно, — согласилась я. — Какой-то наркотик, а, Док? Не может человек ни с того ни с сего начать читать чужие мысли.
— Травма, стресс, лекарства… Бог знает! Хотя лекарства были самые обычные.
— И я точно не спятила?
— Варя, — укоризненно покачал он головой. — Случай совершенно невероятный… Возможно, ученые смогут разобраться…
— Вы что, — перебила я, — хотите сделать из меня подопытную крысу? Вот уж спасибо.
— Но… — Ладно, сделаем вид, что это была неудачная шутка. В целом вы меня утешили: с точки зрения лечащего врача, я не спятила окончательно, а там сама разберусь.
— Но… это так необычно…
— Чего вы боитесь? — перебила я.
— Я боюсь? — Он вроде бы удивился.
— Док, — поморщилась я. — Вы что, забыли?
— Ах да… Жутковато немного, когда знаешь, что кто-то способен читать твои мысли.
— Но ведь не это вас беспокоит?
— Возможно…
— Ясно. — Я тяжело вздохнула и наставительно изрекла:
— Хорошую информацию добыть непросто, а сделать с ней что-нибудь путное и того труднее. Улавливаете, Док? Вокруг меня обычные люди, и мысли у них обычные. Конечно, у каждого есть секреты, но они вполне естественные… В общем, все довольно скучно.
— Да? — Он старательно протирал очки носовым платком, а я фыркнула и сказала:
— Док, ну какой из меня разведчик? И как вы себе это вообще представляете? Я иду в ФСБ и говорю: ребята, могу читать мысли, отправьте меня на передний рубеж, к главному недругу. По-моему, очень глупо.
— Что же тогда? — спросил он.
— Не знаю. Может, буду в цирке выступать, деньги зарабатывать. Он засмеялся, а я немного обиделась, потому что о цирке думала серьезно.
В общем, в тот вечер мы так ничего и не решили. Ночью я спала плохо, где-то ближе к утру мне стало трудно дышать, сердце ныло и вроде грозилось остановиться, я уже хотела позвать медсестру, но передумала. Легла, закрыла глаза и тут услышала зов. Кто-то торопливо, настойчиво звал меня по имени. А потом все кончилось.
Я лежала еще некоторое время, прислушиваясь, и заплакала, потому что поняла: теперь я одна на всем свете.
Док задержался в больнице и вечером пришел ко мне. Бодро улыбнулся и сказал:
— Я на минутку, просто узнать, как дела.
— Моя мама умерла? — спросила я, он вроде бы собрался выскочить за дверь, но нахмурился, а потом кивнул.
— Мы решили, что вам пока лучше не знать об этом. Как вы… ах да… Варя, я сейчас говорю как врач и… как друг. Вам нельзя присутствовать на похоронах. У человека есть предел прочности. Вы и так… я имею в виду с вами происходят необычные вещи, не стоит рисковать. Вы понимаете?
— Конечно. Вы можете ничего не говорить, и я пойму. Хорошо, сделаем вид, что я ничего не знаю, если вы считаете, что так правильнее.
— Считаю, — кивнул он и ушел, а я стала разглядывать потолок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14