— Отпуск обмоем.
Мы выехали на объездную, свернули, не доезжая поста ГАИ, на проселочную дорогу, стрелка спидометра лезла к сотне, машину странно бросало из стороны в сторону. Только тут до меня дошло, что водитель пьян в стельку. Я почувствовала себя неуютно.
— Надо бы познакомиться, — сказал тип с бутылкой. — Меня Валеркой зовут, это Гоша.
— Это Таня, а я — Людмила, — чему-то радовалась Люська.
— Чей отпуск обмываем? — спросил Гоша.
— Татьянин.
— Молчунья у нас Татьяна. Где трудишься-то?
— БСП, — ответила я.
— Чего?
— Больница «Скорой помощи».
— Вон оно что. Это кем же?
— Доктор она у нас, — хохотнула Люська. — Хирург. Руки золотые.
Валерка сурово покивал и сказал:
— Хирург — это профессия. Пулевое ранение обработать сможешь?
Мне стало ясно: мы нарвались на законченных придурков.
— Не, — ответила я. — Я все больше по чирьям.. Валерка хлебнул из бутылки, получил горлышком по зубам и заорал:
— Гоша, поддай газку, прокати девчонок!
Гоша поддал. Просить их сбросить скорость было бессмысленно, такие идиоты скорее всего начнут гоготать и пугать еще больше, следовало стиснуть зубы и уповать на то, что мы куда-то сможем доехать.
— Ты бы руль получше держал, — не выдержала Люська.
— Не учи. Я машину с семи лет вожу. — Гоша принялся выписывать кренделя на дороге, Валерка ржал, задрав ноги на панель, а стрелка спидометра падала вправо. Впереди сверкнули фары.
— Машина, идиот, — заорала Люська.
Две секунды казалось, что мы столкнемся лоб в лоб, я зажмурилась, истошно звучал сигнал, что-то мелькнуло слева, и Гоша сказал, смеясь:
— Отдохни в кювете, сынок.
— Ты, придурок, — закипела Люська. — Права за барана купил?
— Ты чего это? — ответил он, слегка удивленно.
— Тебе на велосипеде кататься, и то в деревне.
Страсти накалялись. Я открыла сумочку и нащупала газовый пистолет, недавний подарок одного моего знакомого. Если честно, я им никогда не пользовалась, но тяжесть в сумке приятно успокаивала.
— Останови машину, — как можно спокойнее попросила я.
— Выйти хочешь? — глумился Гоша. — Выходи. Дверь рядом.
Он нажал газ, и машина едва не взлетела. Тут Люськино терпение истощилось. Она сделала борцовский захват правой рукой, Гоша дернулся, но против Люськи не потянул.
— Останови, сволочь, — спокойно сказала она, — не то шею сверну, как курице.
Валерка хотел было другу помочь, но я попросила:
— Не шали, — и показала подарок.
— Да пусть катятся, — разозлился Валерка. — Ножками пройдутся, шлюхи.
Мы вышли из машины. Через двадцать секунд от нее и след простыл, но остались лишь дурные воспоминания.
— Не злись, ладно? — попросила Люська. — Кто ж знал?
— Не злюсь.
После машины ветер пробирал до костей.
— Ну, чего, в какую сторону?
— К дому, — ответила я и побрела по дороге. Люська вышагивала рядом, ее жизненному оптимизму оставалось только позавидовать.
— Что ж теперь? — рассуждала она. — Дойдем. Может, кто поедет. Ты чего молчишь?
— Не говорится. Холодно.
— Давай я тебе платок дам?
— Не надо.
— Чего ты, повяжи платок. Холодища-то. До города далеко?
— Вон указатель на Глебовское, значит, пятнадцать кэмэ.
— Вот черт, а до Глебовского?
— До Глебовского два, только на чем ты оттуда уедешь? Топай уж. Одна радость, завтра не на работу.
Дорога шла лесом, темно, даже Люськин оптимизм стал трещать по швам.
— Пойдем побыстрее, — сказала она. — Холодно. Тут Люська дернула меня за руку:
— Танька, чего это?
Впереди справа откуда-то от земли пробивался свет, расходясь лучами в ночном небе.
— Тарелка, что ли? — ахнула Люська.
— Да заткнись ты, — не выдержала я.
Мы зашагали быстрее, через минуту стало ясно: это машина. Двигатель заглох, а фары продолжали гореть. Машина нырнула в кювет, мы могли бы ее не заметить, если бы не свет.
— Это тот парень, да? — почему-то шепотом спросила Люська.
— А кто ж еще?
Мы спустились к машине.
— А шофер-то где? — не унималась Люська. — Ушел, что ль, куда?
Шофер был в кабине, сидел, навалившись на руль. Я открыла дверь, мне сразу стало ясно: парень мертв. Впереди на уровне капота торчал здоровенный пень. Люська, выглядывая из-за спины, спросила тревожно:
— Чего с ним?
— Ничего. Мертвый
— О, господи. Как же так? Может, ты посмотрела плохо?
Я повернула голову парня, нащупала артерию.
— Нет.
— Да как же так?
— Перестань дергаться. Покойников, что ли, никогда не видела?
— Ну надо же, сволочи, ублюдки пьяные. Ты хоть номер запомнила?
— Нет.
— Черт с ним, с номером. Найдут. Ты посмотри еще раз, на нем и крови-то нет.
— Висок видишь? И грудь. Не повезло парню. Одно хорошо, что сразу.
— Что делать-то будем?
— Пойдем в город, на посту сообщим.
— А он как же? Здесь оставим?
— На себе потащим.
— Ты бы свет выключила, — жалобно попросила Люська. — Страшно.
— В темноте еще страшнее будет. Закурить дай.
— Так нет ничего. У этих козлов в машине оставила.
— Вот черт.
— У него сигареты есть, — тихо сказала Люська, кивая на покойника. — Вон лежат.
Пачка сигарет валялась на полу, со стороны сиденья пассажира.
— Взять?
Я кивнула. Люська обошла машину и подергала дверь.
— Заперто.
Я протиснулась вперед, стараясь не касаться парня, и отперла дверь. Внизу на полу что-то блеснуло. Люська подняла пачку и стала рукой шарить.
— Чего ты? — удивилась я.
— Смотри, «дипломат».
1 2 3 4 5 6