Ей принадлежало управляемое ею же известное рекламное агентство на Мэдисон-авеню. Белинда и Брук относили белье в прачечную в одно и то же время – в одиннадцать часов вечера по пятницам. «Где же достойные мужчины?» – смеясь, спрашивали они друг друга. Они обсуждали, насколько безопаснее жить здесь, в недорогом, не очень-то охраняемом здании, чем в роскошном пентхаусе на Пятой авеню. Правда, у Брук не было другого выбора, зато у Белинды был.
Брук подошла к одному из офицеров полиции.
– Я Брук Чандлер из окружной прокуратуры. – Брук улыбнулась, вспомнив о своих потертых джинсах и взъерошенных волосах. – Я здесь живу, – объяснила она. – Могу я войти внутрь?
– Если хотите, мэм, мисс Чандлер. – Полицейский отступил в сторону.
– Не пускайте ее сюда!
– Ник, – прошептала Брук. Она узнала его голос и увидела его – его спину, – наклонившегося над чем-то.
Импульсивно она направилась к нему.
– Уходи отсюда, Брук! – прошипел Ник через плечо.
– Ник, я… – промолвила Брук. Предостережение Ника запоздало. Она уже стояла посреди забрызганной кровью комнаты. И хотя Ник пытался защитить ее и не дать ей увидеть то, что видел сам, заслонив своим телом искалеченный труп ее подруги, Брук увидела достаточно.
– О Господи, – тихо промолвила Брук, невольно закрыв лицо руками.
Ник не мог подойти к Брук. Он не мог допустить, чтобы, она увидела лицо, вернее, то, что было когда-то лицом Белинды. Ник даже не мог обернуться; он только мог слышать возглас Брук за своей спиной.
– Ник!
– Возвращайся назад в свою квартиру, Брук, – поспешно прошептал Ник. – Пожалуйста.
– Я знаю ее, Ник. Ты можешь ей помочь, ведь так?
– Боже мой, кто-нибудь, пожалуйста, выведите ее отсюда! – сердито рявкнул Ник через плечо.
Прошло три часа, прежде чем Ник смог покинуть место преступления. Ему нужно было все увидеть и обдумать по горячим следам. Ник должен искать улики на этой бойне. Еще ему необходимо справиться с собой, прежде чем он встретится с Брук.
Ник увидел полоску света под ее дверью. Конечно, она не сможет заснуть. Да и кто бы смог? Ник размышлял, ждет ли она его…
– Брук, – тихо позвал он, не постучав в дверь.
– Ник?
– Да.
Брук нерешительно открыла дверь. Она была напугана. Как только Брук увидела Ника, она открыла дверь шире.
– Ник, – прошептала она. Ее темно-синие глаза наполнились слезами.
Ник чувствовал себя почти так же беспомощно, находясь всего в двух шагах от Брук, как чувствовал себя три часа назад, когда не мог пошевелиться, чтобы Брук не увидела искалеченного тела Белинды Казинз. И сейчас Ник просто открыл свои объятия, и Брук с благодарностью припала к его груди. Когда Ник обнял ее, чувство беспомощности исчезло. Брук прильнула к нему, уткнувшись лицом в грудь, и заплакала. Ник гладил ее по прекрасным каштановым волосам, успокаивая ее и мечтая стереть ужасную картину из ее памяти.
Когда Брук, наконец, освободилась из его объятий, Ник почувствовал пустоту. Он нуждался в том, чтобы его тоже утешили. Она принесла ему успокоение, даже сама не подозревая об этом.
– Это был он, да? Маньяк, появления которого ты так боялся?
– Думаю, да, – сказал Ник. Он был уверен в этом. – Почему ты спрашиваешь?
Брук колебалась.
– Я помню, каким тоном ты говорил со мной, когда убили Памелу Роудз. Словно ты видел что-то такое ужасное, что не передать словами. Что-то похожее на это.
– Там было то же самое, – сказал Ник. «Возвращайся в мои объятия, Брук. Позволь мне обнимать тебя».
– Я приготовила кофе.
– Уже три часа ночи. Ты не собираешься утром идти на работу? Например, часа через четыре или пять?
– Нам хватит кофе на четыре или пять часов. Нам обоим, – спокойно ответила Брук.
Ей не хотелось оставаться одной.
Брук и Ник разговаривали до рассвета, пока не пришло время встретить новый день.
После того как Ник взял обещание с Брук, что она установит на двери глазок, – он надеялся, что управляющий домом уже работает над этим вопросом, – и щеколду, они не обсуждали ни убийство, ни преступления, ни работу, ни юридические проблемы. Вместо этого они разговаривали о его литературном творчестве, о его опубликованном коротком рассказе, о новой истории, которую он начал писать, а еще о книгах и пьесах, о фильмах и о песнях. И немного рассказы вали друг другу о своей жизни.
И как раз перед тем как осеннее солнце окрасило в желтый цвет небо над Манхэттеном, когда высохли слезы Брук и она чувствовала себя уже слишком усталой, чтобы контролировать себя, а еще ей было просто необходимо выговориться кому-то, и поскольку их навеки связали воспоминания об увиденной мертвой женщине, Брук призналась Нику, как она разозлилась на свою пустоголовую, эгоистичную, бесчувственную сестру за то, что та причинила боль Чарлзу Синклеру.
«Ты бы не стала так переживать насчет того, что Мелани закончила любовный роман, Брук, – думал Ник, – если бы ты так сильно не переживала за ее любовника».
На этот раз крови было меньше. У меня получается лучше – в результате практики достигается совершенство. Эта умоляла меня так неистово!!! Я терпеливо объяснил ей, что это не моя вина. У меня не было другого выбора! Другая женщина подписала ее смертный приговор. Не думаю, что она поверила мне. По край ней мере на этот раз было меньше крови.
Он закончил писать и закрыл альбом в голубом кожаном переплете. Тщательно вымыл в раковине испачканный в крови нож, вытер блестящее лезвие мягкой тряпочкой, вытащил из ящика стола оселок и начал точить смертельное оружие, готовясь к «следующему разу».
«Следующий раз должен быть», – подумал он улыбаясь… Если только не случится что-то, что остановит его, – все зависит от нее, – он убьет снова, ровно через месяц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134