После царившего в доме бедлама странно было видеть его так
им безмятежно спокойным.
Ц Простите, Бенжамен, за всю эту нервотрепку. Не бойтесь за Элен. Мы обеща
ем беречь ее, как родную дочь. Вы будете регулярно получать от нее весточк
и.
Я ощутил разочарование: широкоплечий покровитель опять говорил мне «вы
». Меня низвели в ранг простого знакомого. Он снова держался с отчужденно
стью уединившегося в горной келье францисканца. Но от его рукопожатия мн
е стало теплее. Так мы и стояли вдвоем, рука в руке, в зачарованном кругу во
зле этого зловещего дома, терзаясь одной и той же мукой. Наше прощание был
о прервано грохотом и звоном разбитого стекла. Это Элен наверху принялас
ь крушить все подряд.
Ц Я поднимусь, Ц прошипела Франческа.
Ц Только без рукоприкладства, Ц предупредил ее Стейнер.
Он сказал именно то, что хотел сказать я. Раймон в теплом полушубке сидел з
а рулем. Чемоданы уже лежали в багажнике. Стейнер усадил меня на переднее
сиденье, пристегнул ремень безопасности, сунул мне в карман какую-то бум
ажку и потрепал по щеке.
Ц Мужайтесь, мой мальчик. Нам еще представится случай получше узнать др
уг друга.
Все произошло так быстро, что я никак не мог собраться с мыслями. Вот уже н
есколько минут один вопрос пробивался в моем мозгу сквозь предотъездну
ю сумятицу. Сформулировал я его, лишь когда мы тронулись:
Ц А где гарантия, что вы ее отпустите?
Но машина уже катила, шурша шинами и оставляя в снегу две глубокие борозд
ы. Ответа я не услышал, только увидел через заднее стекло Жерома, энергичн
о махавшего мне рукой. Франческа же мне и «до свидания» не сказала.
И все, что было так трудно нынче утром, вдруг стало легко и просто: дороги б
ыли проезжими, деревни обитаемыми, навстречу попадались другие машины, с
негоочиститель, грузовик, посыпавший шоссе солью. Когда мы проезжали чер
ез какой-то городок, я при свете фонарей взглянул на бумажку, которую дал
мне Стейнер, Ц это был тот самый рисунок, Элен постаревшая на сорок лет. Я
расплакался, шепча: «Прости, Элен, прости». Раймон улыбнулся мне широкой у
лыбкой слабоумного Ц этот оскал стоял у меня перед глазами, даже когда я
зажмуривался. Его лицо глянцево блестело, точно китайская миниатюра. Я з
арыдал пуще, в голос, хлюпая носом. Он выхватил из бардачка шоферскую фура
жку и нахлобучил ее на голову:
Ц К вашим услугам, месье!

Бенжамен Толон умолк, как будто у него кончился завод. В последние м
инуты его голос превратился в еле слышный шелест. Я вытянула ноги. У меня в
се затекло, по телу бегали мурашки.
Ц А дальше? Ц прошептала я.
Он показал пальцем на небо. Оно порозовело. До рассвета осталось чу
ть-чуть. Уже встряхивались в ветвях ранние птахи. Был слышен плеск струй:
поливальные машины, не жалея воды, мыли асфальт на паперти. Колокола собо
ра Парижской Богоматери пробили пять часов, и все их собратья на обоих бе
регах откликнулись звоном. Где-то заворковал голубь.
Ц Вы не хотите рассказать, что было дальше?
Нет, он устал, ему хотелось поспать немного до прихода врача. Маска н
а нем пожелтела от слюны и напоминала бинт, наложенный на открытую рану. Ш
ерстяная шапочка делала его похожим на лыжника Ц откуда только взялся л
ыжник летом, да еще в пижаме? Было в нем что-то отталкивающее.
Ц Когда я увижу ваше лицо?
Он провел пальцем по губам Ц так трогают шрамы.
Ц Когда я доскажу свою историю до конца.
Ц Когда же вы доскажете?
Ц Скоро.
Ц Учтите, что мое дежурство кончается завтра. У нас с вами тоже дог
овор.
Перед служебным входом в общую терапию несколько больных уже пили
кофе, болтали, покуривая на террасе. В первых косых лучах вспыхнули шпили,
коньки крыш, антенны. Над городом зависло ожидание. Вслед Бенжамену удив
ленно оглядывались, послышались смешки. У меня тревожно заныло сердце, к
огда он уходил по коридору, ссутулясь, какой-то очень маленький.
Я вдруг почувствовала, что очень устала, и удивилась, как это за два
с лишним часа ни разу не подумала о Фердинанде. Пока я внимала рассказу Бе
нжамена, все остальное перестало для меня существовать. Я пошла спать; бе
сцветное небо пребывало в нерешительности Ц то ли озариться солнцем, то
ли набухнуть дождем. Что-то чернело на горизонте, это мог быть след уходя
щей ночи или гряда надвигающихся туч. На моей кровати, свернувшись клубо
чком, зарывшись щекой в подушку и сцепив ручки между колен, спала Аида. Оде
яло она сбила к самым ногам и замерзла до гусиной кожи. В этой позе девочка
казалась такой беззащитной! Будто снова стала младенчиком. Я прилегла р
ядом с ней, накрыла нас обеих тонким одеялом. Отвела прядку волос, прилипш
ую к ее лбу. Потом тихонько повернула ее и обняла. Ровное дыхание приятно щ
екотало мне шею. В маленькие ушки-раковинки хотелось нашептывать чудесн
ые сказки. От нее дивно пахло, так пахнут только спящие дети: теплом и моло
ком. Ручки и ножки были по-мушиному тоненькие. Между приоткрытыми губами
проглядывал розовый язычок, длинные ресницы чуть подрагивали. Воплощен
ие детства, заповедной поры до неминуемого разделения человечества на м
ужчин и женщин. И не в пример нам, глупым взрослым, она не запрограммирован
а.
Я поцеловала ее в закрытые глаза, нежно прижала к себе. («Что же мне с
тобой делать, сиротка ты моя?») И молила Бога, засыпая, чтобы не объявился о
чередной псих или самоубийца. Час спустя я проснулась от стукнувшего в г
олову вопроса: а видел ли Бенжамен своими глазами узницу «Сухоцвета»? Ве
дь картинки и видео Ц еще не доказательство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77