Для одного дня пришлось иметь дело со слишком многими безжалостными подонками.
Кабина остановилась на следующем этаже, и в открывшихся дверях я увидел высокую фигуру Кэти. У меня упало сердце. Я был вовсе не настроен на вежливую болтовню, а тем более - на серьезный спор. Кажется, Кэти, увидев меня, тоже не обрадовалась. Она была расстроена, ее щеки горели, губы дрожали.
- Неудачный день? - спросил я.
- Чертовски неудачный, - сказала она.
- Мерзкое заведение.
- Ужасное заведение.
- Тут работают настоящие мерзавцы.
- Настоящие мерзавцы, - согласилась Кэти, подняла глаза и попыталась улыбнуться.
- Не хотите чего-нибудь выпить? - поддавшись неожиданному порыву, предложил я.
Кэти заколебалась, потом ответила:
- Почему бы и нет? Вы знаете подходящее местечко неподалеку?
Мы пошли в «Фронсез-таверн» - бар в старом кирпичном здании, спрятавшемся среди небоскребов на Брод-стрит. Мы сели и заказали два пива.
- Что случилось? - спросил я.
Кэти моргнула.
- Скажем так, состоялась схватка личностей.
- И вы проиграли?
Кэти вздохнула и откинулась на спинку кресла.
- У меня только что был очень серьезный разговор с Кэшем, - сказала она. - Несмотря на все его напускное добродушие, иногда с ним очень трудно работать.
- Что он сделал?
- То же, что и всегда. Он хотел ублажить одного из наших клиентов. В Нью-Йорке пытались сыграть на повышение на облигациях одной ловкой страховой компании. Облигаций было куплено на пятьдесят миллионов. Сегодня утром об этой компании не очень лестно отозвалась «Уолл-стрит джорнал», курс облигаций упал, и наши трейдеры не могли от них избавиться. - Длинными тонкими пальцами Кэти играла ножкой бокала. - Кэшу представился случай продемонстрировать свои таланты перед нью-йоркскими боссами. Он позвонил одному из наших лондонских клиентов, наговорил ему кучу небылиц о том, что якобы газета неправа, что в действительности дела у компании намного лучше, чем все думают. Лондонский клиент поверил Кэшу и поспешил купить облигации. Свою ошибку он понял довольно быстро и попытался хотя бы вернуть свои деньги. - Кэти вздохнула. - В сущности, это был даже не его клиент. С этой фирмой я долгие месяцы пыталась установить хорошие отношения, мне уже начинали верить. После этой истории там никто не станет со мной разговаривать. Кэш будет героем, а я потеряю клиента. - Кэти бросила на меня тревожный взгляд. - Мне не следовало бы вам все это рассказывать, не так ли? Но иногда это мне так надоедает, что я готова взорваться. Поделиться с кем-нибудь - это уже облегчение.
- Не беспокойтесь, - сказал я. - Я тоже пришел к выводу, что Кэшу никогда нельзя доверять на все сто процентов. И такие истории случаются часто?
- Сплошь и рядом, - ответила Кэти. - Я терпеть не могу врать. В сущности, я даже не умею лгать. Я убеждена, что прочные деловые связи могут строиться только на взаимном доверии. - Она оторвала глаза от бокала. - У нас с вами были разногласия, но я всегда была честна, не так ли? - Ее взгляд искал у меня одобрения и поддержки.
Я задумался. Кэти была права. И в рассказе о стычке с Кэшем она была очень откровенна. Я кивнул.
- Не могу вспомнить такого случая, когда бы вы сказали неправду.
Кэти была довольна моим ответом.
- У меня опускаются руки. Я делаю все, что в моих силах, чтобы говорить моим клиентам только правду, а они не хотят иметь со мной никаких дел. Кэш врет им на каждом шагу, а они проворачивают с ним массу сделок. В вашей компании тоже так?
- Всерьез я об этом не задумывался. Но, полагаю, не иначе, - признался я.
Кэти мрачно изучала ножку бокала, потом резко сменила тему:
- Но почему мы говорим только о моих проблемах? А как ваши дела? В лифте вы не светились счастьем. У вас тоже выдался неудачный день?
Я рассказал Кэти, как у меня на глазах выгнали Томми и о ленче в компании отвратительного Вайгеля.
- Ах, Вайгель. Его называют ядовитой жабой.
Я рассмеялся. Кличка показалась мне на удивление меткой.
- В «Блумфилд Вайс» работает много людей вроде Дика Вайгеля и Ллойда Харбина, - продолжала Кэти. - В сущности, их даже поощряют. То же самое творится в большинстве уолл-стритовских фирм. Умение жестко вести конкурентную борьбу и напористость преподносятся как высшие добродетели. Выживает сильнейший. Меня от этого тошнит.
В словах Кэти я увидел небольшую натяжку.
- Глядя на вас, не всегда скажешь, что вас от этого тошнит, - заметил я.
Кэти вопросительно подняла брови, потом вздохнула.
- Да, вы правы, я знаю, что могу быть очень напористой. Думаю, поэтому меня и взяли в «Блумфилд Вайс». А я подыгрываю Кэшу и другим. Им это нравится, клиентам - нет. Моя беда в том, что в такие минуты я ненавижу себя.
- Почему же вы этим занимаетесь?
- Вероятно, хочу преуспеть. Хочу заработать в «Блумфилд Вайс» кучу денег.
- Зачем?
- Зачем? Разве это не очевидно?
- В общем-то нет, не очевидно.
- М-м. Да, думаю, вы правы. Это не само собой разумеется. - Кэти задумалась. - Мои родители читают лекции в университете. Они всегда возлагали на меня большие надежды. Мой брат - самый молодой из директоров лондонских торговых банков. Он учился в Оксфорде, значит, и я должна была учиться в Оксфорде. Теперь я должна добиться успеха в Сити. В сущности, все это глупо, да?
Я кивнул. Это действительно было глупо. Но я должен был признать, что подобными мотивами руководствовались многие из тех, кто сейчас трудится в банках и брокерских фирмах. Откровенность Кэти произвела на меня впечатление.
- Вам нравится ваша работа? - спросил я как можно более дружеским тоном.
- Да, во многих отношениях нравится, - ответила Кэти. - Мне нравится сумасшедшая атмосфера рынков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127