ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Иван играл на басу, еще и пел, одноклассник Вадик — на гитаре, еще был клавишник Венька и ударник Михал Иваныч. Вот такое вот хобби у мужиков, которым уже давно за… за тридцать, да не за сорок же, да и за тридцать-то — не так уж и давно. Эх, сейчас бы вломить на басухе соло из песенки «Куин» «Драгон Аттак»! Под это соло вся «Явосьма» когда-то визжала. Да, увы, не сыщешь тут бас-гитару, днем с огнем не сыщешь, да что там бас-гитара, чанг — стремный такой инструмент, подаренный хозяином, Энвер-беком, — и тот ведь в телеге забыл, а когда вспомнил, то возвращаться уже не хотелось. Черт с ним, с чангом! Будет время, можно и гусли спроворить или гудок — вот уж поистине универсальная штука — и пальцами струны можно перебирать, и смычком — погудьем. Был у Ивана когда-то друг-скоморох — Ефим Гудок… Впрочем, почему был? Ведь все-таки удалось помочь им бежать из плена, Ефиму и длинноносому писцу Авраамке, должны ведь были бы убежать, чай, тогда еще не так далеко от родных мест ушли отягощенные добычей гулямы. Значит, где-то здесь сейчас сердечные — Ефим с Авраамкой. Хотя, конечно, могли и в иные места податься — чего тут, на развалинах, делать-то? Ну, конечно, не такие уж развалины, но все же… все же…
— Нет, это не Рио-де-Жанейро! — Очистив от грязи щегольские яловчатые сапоги, травчато-нежно-зеленые, узенькие, короткие — до половины икр, — с тонкой серебряной нитью по самому краю голенищ, Раничев передернул плечами. — И, к сожалению — даже не Арбатов. Впрочем, не будем впадать в уныние… — Он неожиданно для себя улыбнулся: — В конце концов, бывало и хуже. Теперь-то уж грех жаловаться, с полным-то поясом серебра. Да и прикид вроде ничего себе, грязный, правда, так тут сейчас все грязные — экая непогодь!
Иван с неудовольствием посмотрел на затянутое низкими серыми тучами небо. Тучи изливались дождем — мелким, нудным, противным — плащ Ивана давно уж вымок, однако холода не чувствовалось — под плащом была однорядка, ярко-синяя, долгополая, из хорошего немецкого сукна, купленная где-то по пути взамен халата. Удобная оказалась вещь — просторная, без ворота, с длинными рукавами в прорезях, в которые можно — ежели распогодится — руки просунуть, ну а ежели дождь, то так — в рукава. Под однорядкой с желтыми витыми завязками-канителью имелся кафтан, вернее сказать, полукафтанец, тепло-коричневого неброского цвета, застегнутый на несколько деревянных пуговиц и подпоясанный сложенным в несколько рядов кумачовым поясом, в котором Раничев хранил серебро. Не очень длинный — чуть ниже колен — кафтан тем не менее считался вполне приличной одеждой, его можно было носить везде, в отличие, скажем, от короткого зипуна, предназначенного исключительно для поддевки или для домашнего ношения. Зипун у Ивана тоже был — правда, остался в повозке. Под кафтан была поддета салатного цвета рубаха из тонкой шерсти, вышитая по подолу и вороту бязью, на поясе имелся кожаный кошель-калита — для всякой мелочи, — кроме того, кинжал в черных сафьяновых ножнах, исключительно для самообороны. Вот такой вот внешний вид — преуспевающий купчина средней руки или отъевшийся на хозяйских харчах приказчик, путешествующий по коммерческой надобности и не вызывающий ни у кого никаких подозрений. Не то, что в тот раз, когда… Когда Иван, не собственной волею, объявился вдруг в здешних местах. В одежке по моде начала двадцать первого века, «маде ин» Польша-Турция-Китай. Уж конечно, казался тогда весьма подозрительным типом, потому и был вскоре схвачен людьми местного боярина Колбяты Собакина, сынок которого, Аксен… Впрочем, незачем пока вспоминать всяких гадов, дела надо делать.
Постояв немного на мосту, Раничев решительно направился в город. Да, дела нужно было делать. И те, что поручил ему Тимур, и личные, в первую очередь, конечно, личные, хотя они так тесно сплелись друг с другом, что Иван уже и не различал — какие где. Абу Ахмет! Вот кто нужен был и Раничеву, и потрясателю Вселенной — Тимуру. Абу Ахмет был даругом — могущественным чиновником ордынского хана Тохтамыша — и ярым врагом Тимура еще с давних времен. Ныне Тохтамыш был низвергнут с престола и обретался… черт знает где. С ним же, скорее всего, последовал и Абу Ахмет, правда, его, говорят, видели и в Самарканде, но, по последним, полученным людьми Тамерлана, сведениям, Абу Ахмет последовал-таки за своим опальным ханом. Зачем? Загадка. Пока загадка. И разрешить ее, волею эмира Тимура, придется Раничеву. Абу Ахмет… Человек со шрамом на левой щеке. Тот самый, что явился в грозу в музей и похитил перстень… вернее, пытался похитить — Иван помешал ему… или все ж таки не смог помешать? Кто знает? Именно этот перстень, как считал Раничев, и был причиной всего случившегося. И с его помощью, наверное, можно было бы вернуться домой, обратно, в свое время… если бы только еще знать — как? Эту тайну наверняка знал Абу Ахмет, которого и нужно было разыскать во что бы то ни стало. И убить — как приказал Тимур. Ну, насчет «убить» Иван пока не задумывался, главное было — найти. И узнать тайну, и вернуться… К друзьям, к любимой — гм… ну пусть считается, что к любимой — женщине, к работе, вообще к привычному своему миру, покинув вот этот, гнусный и подлый мирок, густо пропитанный запахом пожарищ и человеческой кровью. Мирок, в котором, однако, Иван успел уже обрести друзей: Ефима Гудка, Авраамку, мальчишку-акробата Салима — вот уж кто был себе на уме! — Тайгая, ордынского красавца-вельможу, смелого и честного воина и сибарита, обожавшего вино и женщин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
— Нет, это не Рио-де-Жанейро! — Очистив от грязи щегольские яловчатые сапоги, травчато-нежно-зеленые, узенькие, короткие — до половины икр, — с тонкой серебряной нитью по самому краю голенищ, Раничев передернул плечами. — И, к сожалению — даже не Арбатов. Впрочем, не будем впадать в уныние… — Он неожиданно для себя улыбнулся: — В конце концов, бывало и хуже. Теперь-то уж грех жаловаться, с полным-то поясом серебра. Да и прикид вроде ничего себе, грязный, правда, так тут сейчас все грязные — экая непогодь!
Иван с неудовольствием посмотрел на затянутое низкими серыми тучами небо. Тучи изливались дождем — мелким, нудным, противным — плащ Ивана давно уж вымок, однако холода не чувствовалось — под плащом была однорядка, ярко-синяя, долгополая, из хорошего немецкого сукна, купленная где-то по пути взамен халата. Удобная оказалась вещь — просторная, без ворота, с длинными рукавами в прорезях, в которые можно — ежели распогодится — руки просунуть, ну а ежели дождь, то так — в рукава. Под однорядкой с желтыми витыми завязками-канителью имелся кафтан, вернее сказать, полукафтанец, тепло-коричневого неброского цвета, застегнутый на несколько деревянных пуговиц и подпоясанный сложенным в несколько рядов кумачовым поясом, в котором Раничев хранил серебро. Не очень длинный — чуть ниже колен — кафтан тем не менее считался вполне приличной одеждой, его можно было носить везде, в отличие, скажем, от короткого зипуна, предназначенного исключительно для поддевки или для домашнего ношения. Зипун у Ивана тоже был — правда, остался в повозке. Под кафтан была поддета салатного цвета рубаха из тонкой шерсти, вышитая по подолу и вороту бязью, на поясе имелся кожаный кошель-калита — для всякой мелочи, — кроме того, кинжал в черных сафьяновых ножнах, исключительно для самообороны. Вот такой вот внешний вид — преуспевающий купчина средней руки или отъевшийся на хозяйских харчах приказчик, путешествующий по коммерческой надобности и не вызывающий ни у кого никаких подозрений. Не то, что в тот раз, когда… Когда Иван, не собственной волею, объявился вдруг в здешних местах. В одежке по моде начала двадцать первого века, «маде ин» Польша-Турция-Китай. Уж конечно, казался тогда весьма подозрительным типом, потому и был вскоре схвачен людьми местного боярина Колбяты Собакина, сынок которого, Аксен… Впрочем, незачем пока вспоминать всяких гадов, дела надо делать.
Постояв немного на мосту, Раничев решительно направился в город. Да, дела нужно было делать. И те, что поручил ему Тимур, и личные, в первую очередь, конечно, личные, хотя они так тесно сплелись друг с другом, что Иван уже и не различал — какие где. Абу Ахмет! Вот кто нужен был и Раничеву, и потрясателю Вселенной — Тимуру. Абу Ахмет был даругом — могущественным чиновником ордынского хана Тохтамыша — и ярым врагом Тимура еще с давних времен. Ныне Тохтамыш был низвергнут с престола и обретался… черт знает где. С ним же, скорее всего, последовал и Абу Ахмет, правда, его, говорят, видели и в Самарканде, но, по последним, полученным людьми Тамерлана, сведениям, Абу Ахмет последовал-таки за своим опальным ханом. Зачем? Загадка. Пока загадка. И разрешить ее, волею эмира Тимура, придется Раничеву. Абу Ахмет… Человек со шрамом на левой щеке. Тот самый, что явился в грозу в музей и похитил перстень… вернее, пытался похитить — Иван помешал ему… или все ж таки не смог помешать? Кто знает? Именно этот перстень, как считал Раничев, и был причиной всего случившегося. И с его помощью, наверное, можно было бы вернуться домой, обратно, в свое время… если бы только еще знать — как? Эту тайну наверняка знал Абу Ахмет, которого и нужно было разыскать во что бы то ни стало. И убить — как приказал Тимур. Ну, насчет «убить» Иван пока не задумывался, главное было — найти. И узнать тайну, и вернуться… К друзьям, к любимой — гм… ну пусть считается, что к любимой — женщине, к работе, вообще к привычному своему миру, покинув вот этот, гнусный и подлый мирок, густо пропитанный запахом пожарищ и человеческой кровью. Мирок, в котором, однако, Иван успел уже обрести друзей: Ефима Гудка, Авраамку, мальчишку-акробата Салима — вот уж кто был себе на уме! — Тайгая, ордынского красавца-вельможу, смелого и честного воина и сибарита, обожавшего вино и женщин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17